Скоро будет буря

На кухне горел свет, и дверь стояла широко распахнутой. Он вышел в патио; утренний холодок слегка покалывал кожу. Свет играл оттенками перламутра в ожидании радуги; в тумане, казалось, вязнут и замедляются даже мысли. Все еще храня тепло постели, Мэтт вышел из патио и ступил на траву; ноги сразу же онемели от холодной росы. Он молча двинулся по газону к бассейну, неся под мышкой одеяло.

Там, неподвижная, как статуя, с опущенными в воду ногами и совершенно обнаженная, сидела Крисси, глядя невидящим взором на поверхность воды. Подойдя к ней вплотную, Мэтт не стал ее окликать: он знал, что жена спит. Ее глаза были закрыты, а на лице блуждала рассеянная улыбка. Утренняя влага застыла у нее на плечах, словно восковой налет на кожице винограда.

– Не хочешь проснуться? – ласково спросил Мэтт.

Крисси вдруг подняла глаза и, не пробуждаясь, покосилась на отдаленные холмы. Мэтт очень бережно накинул ей на плечи одеяло.

– Как бы нам вернуть тебя в постель, чтобы ты не проснулась? – сказал Мэтт.

– А сколько человек может влезть в машину? – Крисси, похоже, вела разговор на другую тему.

Мэтт почти уже приготовил ответ, когда где-то устрашающе близко вдруг снова заухала сова. Лицо Мэтта вспыхнуло. Сверху полетели белые перья и на секунду заполонили собой все небо, затем под карнизом дома послышался шорох. Крисси проследила глазами полет птицы.

– Птица-предвестник, – сказала она, вытаскивая ноги из воды.

– Вот ты и вернулась, – обрадовался Мэтт.

– Долго я здесь так сидела?

– Не знаю. Я только что проснулся. Почему-то чувствовал, что снова найду тебя в саду.

– Мне холодно.

Мэтт помог ей подняться и прижал к себе:

– Ты холодная, как ледышка. Хочешь снова лечь?

– Спать совсем не хочется.

– Пошли, по крайней мере, в дом.

Пока Мэтт зажигал плиту и готовил горячий напиток, Крисси пошла наверх, чтобы что-нибудь на себя накинуть. На лестничной площадке она встретила Рейчел.

– Можно подумать, что все уже проснулись, – сказала Крисси.

– Мне казалось, я что-то услышала, – пробормотала Рейчел и скрылась в ванной комнате.

– Рейчел встала, – сообщила Крисси Мэтту. – Должно быть, мы ее разбудили. Но, по-моему, она выходила из комнаты девочек. Что, интересно, ей там понадобилось?

– На, выпей. Будем смотреть, как рассвет пробивается сквозь туман?

– Как ты думаешь, – спросила Джесси Сабину за завтраком, – наш папа психический вампир?

В прошлый свой визит Доминика оставила несколько яиц, и Сабина сейчас их взбивала; но, услышав вопрос дочери, прервала это занятие и резко обернулась:

– Что-что?!

Бет захихикала. Джесси покраснела, посмотрела на Рейчел и отвела взгляд.

– Я просто размышляю вслух.

– Размышляешь вслух?! – взорвалась Сабина. – Я не желаю, чтобы ты размышляла вслух! Кто тебе такое сказал? Джесси, посмотри на меня. Я сказала, посмотри на меня! Я хочу знать, кто тебя надоумил. – Сабина, водившая до этого по сковороде деревянной лопаткой, швырнула ее на чистый стол. Капли яичной смеси забрызгали Бет и Рейчел. – Ну же! Отвечай сейчас же! Отвечай!

Ее лицо, вспыхнувшее злым румянцем, стало похожим на красную резиновую маску, когда она нависла над Джесси. Бет начала хныкать. На сковороде горели яйца. Рейчел встала и убавила огонь.

– Отправляйся в свою комнату! – вопила Сабина. – И не смей показываться мне на глаза, пока не будешь готова ответить на вопрос! Ты меня слышишь?! Пошла вон!

Джесси встала и пошла, причем очень быстро. Полыхая яростью, Сабина устремила гневный взгляд на Рейчел, словно собираясь прожечь ту насквозь. Крепко сцепив руки, она вышла из кухни в патио; ее трясло, она так распалилась от злобы, что впору было бы – принимая во внимание хрупкую сухую траву на окружающих пастбищах – позаботиться об огнетушителях. Тем временем Рейчел подошла к Бет, сидевшей на стуле, и взяла ее на руки. Увидев это, Сабина снова ворвалась на кухню и выхватила ребенка из ее объятий. Злые слова, которыми две женщины готовы были обменяться, не успели прозвучать: на пороге, вытирая полотенцем волосы досуха, появился сонный, но успевший побриться Мэтт.

– Что происходит? Что за шум?

– Сабина показывает свой характер, – ответила Рейчел.

Та ответила язвительным взглядом. Мэтт отбросил полотенце, взял Сабину, с ее молчаливого согласия, под руку, вывел из кухни и проследовал с нею через темную гостиную, оттуда направил ее к передней двери, а потом – за порог на яркое солнце.

– Пойдем прогуляемся.

– Я же в халате, – слабо запротестовала Сабина.

– Здесь вокруг никого нет. Пройдемся до церкви. И вот Сабина (в домашних тапочках и голубом

шелковом кимоно) и Мэтт (босиком) направились в тишине к запертой церкви. Они сели на скамью за оградой церковного кладбища, напротив величественной кукурузы, прямо на солнцепеке. Ярость Сабины отступила, оставив лишь красные пятна на ее щеках и шее. Мэтту казалось, что в своем кимоно и встрепанная она выглядела так, будто минуту назад занималась любовью, и он ей об этом сказал.

– Мэтт, не дразни меня.

– Я и не дразню. Что за дьявольщина тут творится?