Скоро я стану неуязвим

Мне надо было туда, где мало народу, лучше всего — в пустыню. Начать там подземную стройку. Работать голыми руками, если потребуется; бетон, генераторы и электронику достану. Сначала самое необходимое; высокие своды и сверкающий металл появятся позже. Соберу электронные схемы, пусть даже и на деревянных рамах, и построю суперкомпьютер, принцип которого стал мне ясен. Постепенно наращу силу — вычислительная техника, энергетические запасы, супермогущество. Добьюсь мощности в десятки терафлопов, буду черпать энергию из ядерного синтеза! За окном зеленые поля сменились каменистой равниной, в горах набухали темные тучи. Должно быть, где-то шел дождь; но не здесь.

Ночами я разрабатывал несуществующие технологии, чуждую науку, футуристические, почти волшебные мечты. Всем этим я мог заниматься вне университетских стен — больше не было нужды подстраиваться под напыщенных придурков из колледжа! Я создавал иную науку — науку без ограничений: роботы, лазеры, автономный разум. Моя наука дрожала от нетерпения, горела желанием взяться за дело! Эта наука могла встать и пойти, взлететь, воевать, распространить свои невообразимо яркие создания по всем, даже самым отдаленным уголкам, планеты, возвести купола и башни, и воплотить лихорадочные архитектурные фантазии. А еще моя наука была полна безрассудной и бешеной злобы.

За одну ночь нельзя превратиться в злодея мирового масштаба. Мой путь к Доктору Невозможному был долог и тернист. Моя первая зарубежная поездка стала настоящим откровением! Я впитывал новые влияния, изменялся, создавая нового человека, существо диковинное и опасное. Самые известные злодеи всегда источают нечто чужеземное, являются с Востока или из глубин Трансильвании… Непременно должна быть тайна!

В те годы меня заносило в странные места. Три дня я брел по северной Сахаре, искал воду, а днем дремал в тени; наконец, достиг Хартума. Беспредельное одиночество; жар пустыни скатывался по измененной коже. Ночами мне снился шепот фараонов, виделись гигантские джинны, крадущиеся по темным дюнам.

Я дрался за деньги на подпольных рингах в Бангкоке — схватки без правил на матах под яркими лампами в подвалах. Самое дно супергеройства: местные таланты и беглые преступники, странный, неприкаянный сброд, отличавшийся лишь вкусом к власти. Американец в самодельной экипировке дрался с тремя пигмеями — шаманами из Австралии; каратист боролся с французским колдуном или русским беженцем из Чернобыля. Второсортные, гротескные, отверженные, одиночки и группы до утра добывали свой хлеб под визг и вопли толпы; никто не замечал глубоких порезов или ожогов. Я выступал как «Барон Бензол», «Граф Кулакула» — под любыми именами, что писались на афишах над входом. «Умникус». «Доктор Фиаско».

Я усвоил основы: как устоять на ногах, размахнувшись со всей сверхъестественной силы, как выдержать суперудар. Как распознать признаки могущества: неровная поступь — результат неудачной нейрохирургической операции, примесь инопланетной крови — альтаирский разрез глаз или эндеррийская форма рук. Учился смотреть на походку супергероев, в глаза, следить за руками — и угадывать то, что когда-то случилось с их телами. Почти все они чем-то заплатили за свое могущество; для многих цена оказалась слишком высока. Если знать, на что обращать внимание, все можно разглядеть как только противник выходит на арену.

Я дрался три-четыре раза в неделю, по выходным просыпался с синяками или ожогами, в съемной квартире над рынком. В Бангкоке было дождливо, по утрам парило. Квартиру снимали вскладчину человек шесть: я, Фараон, Шейлок, еще какие-то оборванцы. Я занимал матрас на полу; кто-нибудь с насекомьей головой дрых на диване.

Так я познакомился с Фараоном… впервые повстречал похожих на меня — людей, столкнувшихся с Силой, но не желающих носить маску и плащ, играть роль. Разумеется, большинство мне и в подметки не годилось — уголовники без высшего образования, некоторые даже в старших классах не доучились. Как и я, они сказали «нет» прошлому, но не нашли ему достойной замены. Единственный раз в жизни я чувствовал причастность, принадлежность к коллективу.

Помню ту ночь, когда Аргонавт явился инкогнито и разгромил всех соперников. Помню, как на ринге убили Форпост, а из трупа полезло такое… Помню, как держал за волосы побежденного незнакомца, как приветствовал толпу зрителей; помню пьяные вечеринки; помню, как транжирили призовые деньги, как шатались по улицам, плакались друг другу в жилетку пьяными слезами; помню безымянный и всеобщий дух безмолвия, изгнания и давнего поражения.

Удивительно, но никто кроме меня не понимал, насколько все серьезно, что с нами творится, какие перемены случились в наших организмах, какая участь ожидала этих никудышных ниндзя, марсиан и колдунов в изгнании, которым придется искать бесчисленные дороги домой. Однажды, когда я разгромно проиграл созданию из волшебного камня, мы с Фараоном вышли к океану — к загадочным водам Сиамского залива. Ныли поломанные ребра, я молча пообещал себе, что никогда не сдамся. Никогда.