Скоро я стану неуязвим

Этот зал я построил первым — до космической станции, до дирижабля, до всего остального; сюда возвращался после операций. Я был молод, жаждал признания, меня окружала горстка прихлебателей, а на счету в швейцарском банке хранился первый миллион долларов. Вертолет сел, смяв влажную траву. Я вышел в полном облачении — в накидке и шлеме. За мной высыпались техники, стали выгружать ящики с оборудованием на мокрую землю.

В первом лагере роботы закладывали фундамент крепости — сердце моей великой преступной империи. Ямы тут же наполнялись водой, джунгли проникали повсюду. Вдали от морских путей, на крошечном плацдарме, который никогда не попадал в поле зрения следящих спутников, мало-помалу вздымались к небу башни. Тропические птицы сновали между опор…

Под разрушенными сводами я погружаюсь в воспоминания, в романтику первого, исторического преступления… Такое не забывается!

День и ночь вращались центрифуги, творя медленное волшебство генетических трансформаций. Резкий, химический запах реактивов; прохлада и тишь стерильной лаборатории; ежедневный ритуал дезинфекции; перестук клавиш ранним утром; опыт за опытом; шеренги мониторов; зеленоватые экраны с колонками упорядоченных данных.

Лаборатория — таинственное место. Наука сливается с религией, переходит в некромантию. Я работал до поздней ночи, забывая о внешнем мире, погружаясь во тьму, в исследования и в бесконечные изыскания… Наконец взошло зерно новой жизни…

В тот раз меня одолели. Но я вернулся.

* * *

Машина Светопреставления занимает десять тысяч квадратных футов лаборатории, гениальный, устрашающий шедевр творения. Это не самое крупное (если не считать Луны) мое изобретение, но, полагаю, самое грандиозное (особенно если считать Луну!).

В сердце машины — творение Куклы. Игрушечный толстяк испускает гравитационный луч, который может пригвоздить к земле полицейского или вытянуть пару слитков золота из хранилища. Но этот слабый луч подхватывает линза зеркала Лазератора, фокусирует, усиляет, направляет на 240 000 миль вверх! Самая громоздкая часть установки — источник энергии, новая версия дзета-генератора. Мне недостает способностей Куклы к миниатюризации, своеобразие моих творений несколько иное: изогнутые арки, искрящиеся дуги электричества, трубки и мигающие огни — элементы необязательные, но устройства работают, и мне нравится их облик. Ясно предназначение каждой детали.

Сегодня полнолуние, прилив необычайно высок. Луна нависает, искажая своей тяжестью земную орбиту. Тут нужна математика — уравнения и расчеты, сделанные Бароном Эфира в нелепой попытке спасти Землю от уничтожения. В результате движение нашей планеты — под моим контролем.

Как было доказано (Кляйнфельд, 1928 г.), самый минимальный сдвиг положения Земли в Солнечной системе приводит к значительным климатическим последствиям в будущем — любому правительству понятно, чем это грозит. Доктор Невозможный нашел практическое применение математическим выкладкам Кляйнфельда! Замечу: не просто Доктор, но — Избранный Император.

Хотелось бы подчеркнуть, что этого недостаточно! Ум умом, мозги мозгами, но при первой же попытке провернуть такое на вас, как снег на голову, свалится спецагент-недоучка и врежет вам в живот. И все — самый умный человек в мире повержен, разбит наголову. Необходима тщательная подготовка к этой ступени операции — теперь я это знаю. За тем и вернулся в скромное жилище Барона Эфира.

— Да, она — мое творение. Неужели вы не догадались? — Он мыслями в прошлом, говорит о чем-то непонятном.

— Барон… — Я пытаюсь встрять, но Барон Эфира погрузился в раздумье, бесцельно бродит по кабинету в темным углам кабинета в старом и мрачном доме на окраине Нью-Хейвена. С трудом сохраняю спокойствие. Навершием шлема едва не задеваю огромную подвижную модель (порядком устаревшую) солнечной системы. Напоминание о том, что планеты по-прежнему движутся, и что время моего плана на исходе.

— Идеальный экземпляр. Эти изумрудные глаза… Ах, ныне мастерство утрачено! Чистых компонентов не достать… Она должна была взорваться, понимаете? Только не на Титане!

— Барон! Вы знаете, что происходит! Начнется битва, мне нужна защита! Мне нужна сила!

— Сила… Да-да, конечно же… Поздновато прыгать в котел с чем-нибудь облученным…

— Разумеется. — Я стараюсь сдерживаться, чувствую неясное напряжение.

— Где-то было волшебное кольцо… Пророчество вспомнить бы… Упоминание отыскать…

Он направляется к шкафам, но я резко перебиваю:

— Какого черта, Барон!

Он замирает. С Бароном Эфира в таком тоне не разговаривает никто, особенно выскочки, которые родились на закате его карьеры и не ведают жизни до «Супер-Эскадрона». Снаружи доносятся крики детей, гоняющих мяч.

— Мы достойны большего! Через два дня налетят «Чемпионы», разрушат все мои бесценные научные изобретения… С вами поступили так же! За что? Доколе мы будем перед ними пресмыкаться?!

Кажется, он сейчас схватит трость, нажмет рубиновый набалдашник или бриллиант… Он неожиданно спокойно отвечает: