Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности

Был бы здесь сейчас Левашов, он, может быть, что-то и придумал, а робот-инженер был всего лишь «не слишком продвинутым пользователем».

– Выход, само собой, есть, – сказал, чуть подумав, Антон. – Нам нужно выйти из убежища. За его пределами канал непременно откроется. Но…

– Что – но? – в обычной манере спросил Воронцов.

– Можем не успеть. Если Замок нас отслеживает…

– Он настолько вышел из-под контроля?

– Не могу утверждать. Он сейчас напоминает мне ревнивую жену, которая следит за каждым шагом своего мужа. Роется в карманах в поисках улик, подслушивает телефонные разговоры, нанимает частных сыщиков и так далее…

– Чего же он боится? Мы ведь покинули его гостеприимный кров с полного согласия и даже под некоторым психологическим нажимом. Разве нет?

– Так-то оно так. Но потом у него было время проанализировать результаты. Очень может быть – он сумел… Точнее не сам, а одушевивший его «центральный процессор» сумел ретроспективным анализом засечь момент, когда Левашов его «нейтрализовал» и произвел некую отвлекающую операцию. Он может не сообразить, в чем заключалась ее цель, но сам по себе факт, что в памяти проявилась лакуна… Любого ведь из вас взволновал бы вопрос: «Что случилось в то время, когда я неожиданно, без видимых причин, потерял сознание или заснул после лишней рюмки в новогоднюю ночь в веселой компании?»

– Особенно если вы – девушка, – с двусмысленной усмешкой добавил Воронцов.

Ростокин посмотрел на Скуратова и сделал пальцами один из принятых между ними секретных жестов.

– Кроме того, мистер Арчибальд очень хочет поближе познакомиться с господином Скуратовым, – добавил Антон, – а мне эта перспектива не представляется полезной в данный момент…

– С деталями обсуждаемой темы я не знаком, – с достоинством включился в разговор Виктор, – но считаю, что концептуально Антон прав. Супермозг с такими возможностями, безусловно, в состоянии выявить факт вмешательства, построить любое количество гипотез в любой логической системе. Другой вопрос – какую из них он сочтет для себя наиболее приемлемой. Если он хорошо знает ваши базовые психопараметры, число их будет достаточно ограничено. Затем включится его собственная психологическая установка… Кажется, я действительно не зря согласился с вами поработать, Антон, – отдал академик легкий поклон. – Мне становится все интереснее и интереснее.

– Рад за вас. Кажется, никто из моих друзей тоже до сих пор не пожалел, что связался со мной. В конце концов, каждый вплотную приблизился к пределам своих устремлений. С неизбежными издержками, так куда от них денешься?

– Снова тебя начинает нести, друг мой, – сказал Воронцов. – Понимаю, соскучился, и все же – ближе к телу.

Дмитрий все время знакомства с Антоном только таким образом и ухитрялся удерживать господствующие высоты в их непростых отношениях. Дружелюбие, ирония, иногда – сарказм разных степеней, но всегда – явно обозначенная позиция. Со мной можно сделать все, что тебе под силу. Убить, если угодно, лишить всего, что у меня есть. Кроме чести и непреклонной решимости оставаться самим собой. Где угодно – на вершине власти, в тюрьме или в могиле.

– Мы с Виктором Викторовичем сейчас выйдем из-под защиты. Включенный ноутбук будем держать в руках, это для вас – лучшая наводка. За пределами убежища канал наверняка откроется. Мы войдем. И только.

– В чем риск?

– Что нам не позволят этого сделать.

– И тогда? – спросил снова Воронцов, а Скуратов молчал, хотя его это касалось в гораздо большей степени. Он очень хотел оказаться через несколько секунд там, где их ждали Ростокин и этот симпатичный адмирал.

– Это уж как получится, Дима. Был бы рядом со мной Шульгин – один разговор. Без него – всяко может выйти.

– А ты рискни, – участливо ответил Воронцов. – Не все же нам под немецкими и всякими прочими пулями бегать… Пора и тебе попробовать. Туго станет – поможем.

Это он, выдержав многолетнюю паузу, нашел, наконец, случай отплатить Антону той же монетой. Вспомнив, как тот провожал его погеройствовать в сорок первый год. И не просто в трижды проклятый сам по себе год, а в критическую точку Киевского окружения.[67]

Крыть Антону было нечем.

– Ладно, попробуем, – ответил он. – Пойдемте, профессор.

– Пистолетик-то приготовь, герой, – бросил ему в спину Воронцов. – У Сашки их там полно. На любой вкус…

Тот молча отмахнулся.

– Старый, опытный камикадзе, – насмешливо сказал Дмитрий. Ему и вправду было весело.

– Зачем вы так, Дмитрий Сергеевич? – тихо спросил Ростокин.

– Нормально. Это у нас старые счеты. Злее будет.

…Придерживая локтем у груди включенный ноутбук, Антон движением головы указал Скуратову на засов двери черного хода, а сам сунул свободную руку в карман. Не совсем понимая суть происходящего, особенно – только что прозвучавшего обмена вербальными сабельными ударами, Виктор повиновался.