Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности

– Очень правильно. У вас для общения с ними точек соприкосновения нет.

– Кое-какие нашлись, – с ноткой вызова сообщил Шульгин, подразумевая известным образом закончившиеся огневые контакты.

– В таком смысле – конечно, – согласился парламентер. – Об этом мы тоже поговорим, несколько позже.

Суть же и цель его визита действительно сводились к чисто парламентерской функции. Все предыдущие конфликты и недоразумения между людьми и дург-бгаиланагарами (так прозвучало их самоназвание, наверняка ничего общего с подлинным фонетическим звучанием не имеющее, однако «дург» и дуггуры – удивительно близко), по словам Шатт-Урха, были следствием всего лишь эксцессов исполнителей. Неконтролируемыми реакциями существ, абсолютно неверно воспринимающих окружающую действительность и неспособных понимать как причины поступков противоположной стороны, так и последствия собственных действий.

– Если выразиться еще точнее – они вообще ничего не в состоянии понимать, в том смысле, что мы с вами в этот термин вкладываем.

– А мне твои сородичи, за исключением монстров, конечно, показались достаточно разумными, – удивился Шульгин.

– Как бы это получше объяснить? Ну вот, ты биологию знаешь лучше своих товарищей…

– Что да, то да, – кивнул Сашка.

– Набор инстинктов, которыми обладают высшие насекомые, представляешь?

– В общих чертах, – осторожно ответил Шульгин. Не только профессиональным инсектологом, но даже и чистым биологом он все же не был. Популярных книжек про пауков, муравьев и пчел вроде трудов Халифмана и Акимушкина прочел много, это факт.

– Вот теперь вообразите, что количество и сложность инстинктов, которыми обладают наши помощники, пропорциональны разнице в объемах нервных систем пчелы и человека.

Все, кто услышал слова дуггура, представили и поразились, если не ужаснулись.

Если в нервном ганглии, размером с маковое зернышко, заложена программа, позволяющая вообразить пчелу почти разумной, то что же может содержаться в полуторакилограммовом мозге, головном, плюс в спинном и десятках километров периферийных нервов?

– Совершенно верно, – кивнул Шатт-Урх, – такое существо в состоянии на одних инстинктах в течение десятилетий имитировать разумное поведение в невероятном количестве ситуаций, отвечать на изменения и вызовы окружающей среды, исполнять массу крайне сложных и ответственных обязанностей. Оставаясь, в нашем понимании, абсолютно неразумным.

– Об этом мы поговорим позже, – решил вернуть разговор в основное русло Новиков, хотя ему самому очень хотелось немедленно приступить к обсуждению деталей и частностей такого интересного феномена. – Продолжим основную тему. Что такое эксцесс исполнителя, все присутствующие знают. Теперь, значит, наступил момент, когда некто, обладающий способностью к рациональному мышлению, сообразил, что дрессированные муравьи перестарались. Не справились с заданием, поставили под угрозу какие-то базовые ценности.

– Ты удивительно точно умеешь формулировать свои мысли.

– В аспирантуре МГУ научили. Что такое философия? В марксистском понимании – наука о всеобщих закономерностях природы, общества и мышления. Этим и пробавляемся. А вот где ты научился рациональному мышлению? Как я понимаю, для вашего общества оно должно быть чуждо по определению…

– И признаться, я вам завидую, – выпивший именно ту дозу коньяка, которая пробуждала в нем благодушие и склонность к отвлеченным рассуждениям, сказал Левашов. Раскурил от уголька трубку, выпустил несколько клубов пахнущего черносливом и медом дыма. – Биологическая цивилизация – это чудесно. Какого черта я всю жизнь возился с электросхемами, если живые организмы могут сами себя выращивать и сами решать, что делать после этого?

– Господа! – неожиданно резким голосом сказала Ирина, постукивая ногтями по крышке своего портсигара, из которого так и не достала ни одной сигареты. – Может быть, хватит болтовни? Дайте гостю сказать все, что он собирался, отправляясь к нам с визитом, а уже потом мы обсудим, как отнестись к его словам и… намерениям?

Лариса, до этого момента тоже молчавшая, согласно кивнула. У нее были свои мысли и свое отношение к дуггурам, в каком бы обличии они перед ней ни предстали.

«Наконец-то, – подумал Новиков, – нашлось, кому сломать ситуацию. Он же втягивает нас в болото бессмысленных рассуждений, а мы поддаемся. Время тянет или информацию собирает? Неглупо придумано. Мы уже и так сверх всякой меры лишнего наболтали. На допросе столько не скажешь, и все это – на фоне позитивных эмоций. Видать, не зря они с Ларисой поработали…»

Шатт-Урх благодарно кивнул Ирине.

– Мне бы хотелось убедить вас в том, что наше общество, в том смысле, как вы это понимаете, не испытывает к вам никаких враждебных чувств. Признает все ваши действия в отношении тех, с кем вам пришлось столкнуться, правомерными.

«Поразительно, – думал Новиков, да и не только он, – как это за несколько тысяч лет ни разу не состоялось подобной прямой встречи совладельцев планеты?»