Скоро рассвет (СИ)

— Прости, я виноват. Виноват, что не спросил, что мы не поговорили. Я помню тот вечер. Как стоял у твоего дома, судорожно решая, что делать. И сдался, думая, что тебе будет лучше. С кем-то, кто удобнее, ближе, роднее.

Игорь не назвал имя. Но и так понятно: речь об Андрее. О тех фото, который Ира сделала на КПИ ожидая их возле корпуса. О тех объятиях, в которых Андрей просто поддерживал ее, не собираясь переступать границу дружбы. Они никогда не думали о том, чтобы быть ближе. Быть не друзьями. Между ними ничего не вспыхивало и не закрадывалось. Сколько себя помнила Андрей — ей как брат. Как старший брат, поддерживающий во всех авантюрах и сложных моментах. Тот, кто верит, кто рядом. Вопреки всему. Но не парень. Это другое.

Другое, разъедающее изнутри волнениями, отбирающее мысли, включающее сомнения. То, из-за чего истязаешь себя домыслами, стараешься спрятаться от всего мира, заглушить, вырвать, вытянуть, выбросить.

Неправильное. Теперь Даша понимала — все надуманно. Все темнота. В которой она видит своих монстров.

И сейчас, прячась на широкой груди, знала — с Игорем спокойно. Несмотря ни на что.

— Ты важна для меня и, — он запнулся, — я хочу быть с тобой. Быть рядом.

Не добавил всегда, не обещал, не клялся. Поэтому верилось. Даша закрыла глаза, забыв, что нужно ответить. Страшно больше не чувствовать, не знать, что в чьих-то руках будет так же спокойно. Без качелей. Без пропастей и взлетов. Может, слишком скучно, но хорошо.

— Я скучал.

Он зарылся в ее волосы, чуть крепче прижал к себе, стараясь надышаться ее запахом, чувствовать ее тепло.

— Я тоже… и, — Даша прикусила губу, сдерживая нахлынувшие слезы. — Хотела бы попробовать. Еще раз. Наверное…

— Мы не спешим. Никуда не спешим.

Даша хотела что-то добавить, но ее перебил прибывший поезд. Он с шумом остановился, постоял, не дождавшись пассажиров, и захлопнул двери.

Шум метро, разрезающего платформу пополам. Ветер.

Этот рассвет был слишком холодным, чтобы не ценить то тепло, которое было настолько близко, что не хотелось дышать (чтобы не развеять).

Эпилог: конечная 127*

Всегда. За мутными окнами метрополитена, в душных вагонах и тесных пересадках красной линии едут уставшие, измученные недосыпом и пресыщенностью вынужденного общения. Люди.

Они — нелюбовь. Они — ты. Как и прошлогоднее кино, сюжет которого хочется забыть, не помнить, не пересматривать. Ему нет конца, ведь мы не досмотрели.

В городе алеет рассвет, рассеивая то ли туман, то ли смог. Теперь все равно.

Закрой глаза, коснись шершавого подоконника с отслоившейся краской. У нас нет лишних моментов, воспоминаний, минут. Все — прошлое.

А пока темный коридор, советский паркет и город, наполненный стеклянными глазами, неустанно ожидающими твоего появления.

Я выброшу серьезность, улыбки, наушники, ручки, помятые чеки и исписанные тетради. Они — шум, создающий иллюзию привычной жизни. Дома все равно не ждут. А я и так без сил. Не говорю, не думаю.

Не прошу.

Моя остановка — конечная.

За ней пелена дождя и серых домов-коробок. Сыро, холодно… а может, зябко? Но главное — тихо.

Непогода стерла с неровного асфальта чужие следы, загнала в подъезды незнакомых людей. Но так и не смыла горечь.

У нас судьба.

*127 — код станции метро Лесная, Киев

Несколько месяцев спустя

Яркие лучи солнца пятнами ложились на парту. Даша прикрывала глаза рукой, чтобы написать последний ответ на экзаменационный вопрос. Пальцы дрожали от волнения, шариковая ручка скользила по бумаге, делая кривые линии из-за шероховатости парты.

— Степанова, сдаешь? — преподаватель обратился к Даше. — Иди первой.

— А первым бонусный бал полагается? — отозвался Никита.

Даша аж замерла. Ей бы смелости не хватило спрашивать. Но лишним не будет, если так.

— За смелость, — с улыбкой подтвердил преподаватель. — Ну так что?

— Я бы пошел, — заявил Никита. — Но у меня еще один вопрос. Эх… пропал мой бонус.

Игнат Юрьевич улыбнулся, он часто шутил с ребятами, поэтому спокойно реагировал Никиту.