Читаем Скороговорки в речевом тренинге полностью

Прохор хныкал, Тихон хмыкал, Михаил хохотал, а Архип хихикал.

Птаха хохолок хорохорила да и выхорохорила*.

Стоит лохань, петух крылом махал.

Ты ходи, ходи, ходи, не входи, а проходи!*

У мухи нет уха, мухи не хобот, а хоботок.

У стряпухи опухли ухи.

У хилого Харитона хронический бронхит.

У хрюшки хвост крючком, а у хорька торчком*.

Укусила кису муха, и болит у кисы ухо.

Хавронья хрюкает в хлеву, хохлатка квохчет по двору*.

Харитон хворостиной холопа хлестал, а холоп хохотал.

Хвала халве, вкусна халва, халве хвала.

Хвала халве, похвала пахлаве.

Хвастун похвалялся-хвастался, похвалялся-хвастался, да и выхвалился, да и выхвастался*.

Хек не Хариус, а Хариус не Вуалехвост*.

Хирург на обход прихватил прохудившийся халат*.

Хомяку хочется хлеба, халвы и хурмы*.

Хористка в холод захворала и охрипла*.

Хороша хваленая хохлома*.

Хорь глух, хориха глуха, глухариха глуха, а глухарь оглох.

Хоттабыч хвалился своим парикмахером.

Хохлатые хохотушки хохотом хохотали ХА! ХА! ХА! Да и выхохотались.

Хохлатый хилый хорек, хрумкая хвощ, хвастался холеным хвостом*.

Хохотунья выхухоль перехитрила хмурого хвастливого охотника*.

Яхта с Кяхта.

д

Бедуины Бим и Бом обожали бадминтон.

Впрямь долбил Данила, да вкось пошло долбило.

Дарья дарит Дине дыни.

Дата дуэли, да дата дуэли.

Дед Додон в дуду дудел, Димку дед дудой задел.

Доверяйте, дети, добродушным, даже дряхлым дикобразам.

Дом у дуба, дуб у дома.

Дорогие диадемы дарят дамам в дни рожденья.

Древние греки дивно поют дифирамбы Дионису.

Дровоколорубы рубили дубы.

Дружественная длань доброхота.

Дули да дули, да дулю надули.

Дым в дому, дом в дыму.

Дятел дерево долбит, день-деньской кору дробит.

Дятел дуб долбил, да не додолбил.

Дятел лечит древний дуб, добрый дятел дубу люб.

Ежик вырос в десять раз - получился дикобраз.

На дуб не дуй губ, не дуй губ на дуб.

На крыльце у дома целый день рыдает Домна.

Не видно, ликвидны ли акции или не ликвидны.

Не долби, балда, по болту кувалдой.

По двору, по подворью в добром здоровье.

Попал на Дон скопидом, купил дом скопидом.

У Алены острый взгляд, разрезает все подряд.

Т

В аквариуме у Харитона четыре рака и три тритона.

Вот Кондрат, так Кондрат, зуб сломал об мармелад.

Глядит кот, как дождик идет.

Дробью по перепелам, да по тетеркам, да по тетеревам.

За гиппопотамом по пятам топает гиппопотам.

Зонт придает понт, а тент дает тень*.

Игра в лапту требует таланта.

Идти на рать, так бердыш брать.

Либретто оперы «Риголетто».

Не понятны ноты только для енота.

Опять Капитон пьет крутой кипяток.

От топота копыт пыль по полю летит.

Панкрат виноват, Филат виноват, а Пантелеймон выйдет вон!

Поймал осетра у дедушки Петра.

С хрустом, с хрустом едим капусту.

Спортивный фанат освистал фальстарт.

Съел молодец тридцать три пирога, да все с творогом.

Танец твист - это топот, треск и свист*.

Тапир тапира торопил.

Тарелка с траулера «Тауэр» стоит талер.

Течет речка, печет печка.

Тимошке Трошка крошит в окрошку крошки.

Ткет ткач ткани на платок Тане.

Толст тот, кто ест торт.

Толстый антрекот стрескал тощий кот.

Тринадцать тапиров тормошат торопливых тараканов.

Турка курит трубку, курка клюет крупку.

Турки купили за тугрик тулуп.

Турухан свою трясину хвалит.

У Тамары-тараторки тридцать три скороговорки!

У Татки тапки, тапки у Татки.

Ферт в фетре, франтиха в тафте*.

ж, ш

А крыса шуршала по крыше шершавой.

В живом уголке жили ежи и ужи.

В камышах шуршат мышата, шумно плещутся в ушатах.

В ночной тиши у шалаша чуть слышен шорох камыша.

В Париже жеребята рыжие, в Лиможе рыжие тоже*.

В чашке - кашка, в плошке - плюшка.

В шалаше шесть шалунов.

В шубах из шиншиллы вышли девушки из машины.

Во дворе четыре Сашки, на траве играли в шашки.

Вожжи из кожи в хомут вхожи.

Волк на лужайке - задрожали зайки.

Вор мошенник украл квашенник.

Вот детишки Маша, Миша.

Маша меньше, Миша выше.

Времена шатки, береги шапки.

Все же тоже тужит Жора.

Вымыли мышки миску для Мишки.

Две мартышки бежали вприпрыжку.

Дед украшает матрешки-игрушки, вяжет для внучки шарфик старушка.

Дирижер пейзажем поражен.

Ежик - под елкой дома, ершик - в тиши водоема.

Ежик шустрый чутко спит.

Ежу на ужин мышонок нужен.

Жаба сказала: «Дирижабли обворожительно дребезжат!»

Жадины садились в дилижанс.

Жадные жирные жужелицы жестоко жалят жаб.

Жадный Жора Жучку журит за обжорство.

Жаждал жаворонок жизни, жгучей жаждой поражен*.

Ждут воробьи у кормушки кормежки, принес им Маркушка в кармашке морошки.

Жезл магараджи жутко тяжел.

Женя Шилов в нашей школе самый рыжий шахматист.

Жизнь жнеца - тяжелый жребий.

Жили-были ёжики.

Жираф жевал жвачку.

Жирный жук жужжит снаружи, разжижая жижу в луже.

Жри во ржи, да не ржи!

Жужжит жужелица, жужжит, кружится.

Жук и жаба дружно живут, баклажаны жуют.

Жук летает над лужком.

Он устал ходить пешком.

Жук неожиданно жутко взжужжал.

Журавль дружил бы с жабой, желала б дружбы жаба.

Журавль жабе не жених.

Журчали ручьи и урчали, жужжали шмели над ручьями.

Жутко жуку жить на суку.

За шипучим за шампанским побежали без плащей.

Заржавел железный замок в нежилом замке*.

Из-за жары жасмин завядший.

Ишь ты, ишь ты, летишь на Иртыш ты?*

Капитоша кашу скашеварил, Капитошина каша хороша.

Кашевар кашу кашеварил.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное