Скорость

На лбу появились морщинки, она заговорила снова:

— Море…

Когда он это записал, последовало:

— Что оно…

Тищина в комнате сгустилась, словно набившиеся в нее призраки остановили всякое движение воздуха.

Правая рука поднялась к губам, как будто хотела пощупать слова, которые слетали с них.

— Что оно продолжает говорить?

Это была самая связная фраза, произнесенная Барбарой за годы комы, да и никогда во время его визита она не говорила так много.

— Барбара…

— Я хочу знать, что оно говорит… море.

Рука спустилась к груди. Морщинки на лбу разгладились. Глаза, которые двигались под веками, пока она говорила, застыли.

Билли ждал, рука замерла над блокнотом, но Барбара молчала. Тишина все сгущалась и сгущалась, пока Билли наконец не почувствовал себя доисторической мухой, замершей в янтаре.

Она могла так лежать часы, дни, вечность…

Он поцеловал ее, но не в губы. Такого позволить себе не мог. Ее щека была мягкой и холодной.

Три года, десять месяцев и четыре дня прошло с того момента, как Барбара впала в кому, а еще месяцем раньше приняла от Билли обручальное кольцо.

Глава 4

Вдоль дороги, у которой находился дом Билли (стоял он на участке площадью в акр, заросшем черной ольхой и кедрами), жили еще несколько семей, так что он не мог наслаждаться уединением в той же степени, что и Лэнни.

Соседей своих он не знал. Наверное, не стал бы с ними знакомиться, даже если бы их дома смотрели окна в окна. И его весьма радовало отсутствие любопытства с их стороны.

Первый владелец его дома и архитектор, похоже провели немало времени над проектом, потому что дом представлял собой некий гибрид между бунгало и коттеджем, какие строят в горах. По очертаниям вроде бы он более всего походил на бунгало, но обшивка из кедра, посеребренного временем, и переднее крыльцо с мощными стойками, которые поддерживали крышу, определенно принадлежали коттеджу.

В отличие от многих других домов, которым смешение стилей не шло на пользу, этот выглядел очень уютным. Особенно с диким виноградом, увивавшим стены.

Гараж стоял отдельно, за домом, в нем же Билл устроил столярную мастерскую.

Поставив «Эксплорер» в гараж и закрыв ворота, Билли через двор направлялся к дому, когда вдруг с крыши гаража заухала сова.

Никакая другая сова ей не ответила, но Билл подумал, что услышал, как пискнула мышь, и 6yквально почувствовал, как шебуршатся они в кустах, должно быть, бежали к высокой траве, которая poсла за пределами двора.

На него навалилась усталость, мысли путались. Остановившись, Билли глубоко вдохнул, смаю воздух, пропитанный ароматом коры и иголок кедра. Этот резкий запах прочистил голову.

Нельзя сказать, что Билли к этому стремился. В этот вечер мог бы и обойтись без ясности в мыслях. Он пил редко, но сейчас ему хотелось осушить бутылку пива или стаканчик виски.

Звезды выглядели очень уж жестокими. Да eще они и ярко сверкали в безоблачном небе, но он почему-то буквально физически ощущал их жестокость.

Ни ступени, ни половицы заднего крыльца не скрипели. Ему, как и Лэнни, хватало времени, чтобы следить за домом.

На кухне все шкафы и полки он смастерил сам. Из вишневого дерева. Пол выложил темными гранитными плитками. Столешницу подобрал под цвет того же гранита.

Просто и чистенько. В таком же стиле он намеревался отделать весь дом, но потом энтузиазм куда-то подевался.

Он достал из холодильника бутылку «Гиннесса», налил в большую кружку, добавил бурбона. Если уж он хотел выпить, то отдавал предпочтение такому коктейлю.

Телефон зазвонил, когда он готовил сэндвич с копченой колбасой.

— Алло?

На другом конце провода не отреагировали, и тогда Билли повторил:

— Алло?

В другой раз он бы подумал, что его не слышат, но не в этот вечер. Точно знал, что на том конце провода его слышат, и очень хорошо.

Слушая тишину в трубке, Билли достал из кармана отпечатанное послание. Развернул и разгладил на столешнице.

Из трубки не доносилось даже треска статических помех, не говоря уж о дыхании звонившего. С другой стороны, если ему звонил мертвяк, то он уже и не дышал.

Шутником был этот человек или убийцей, свою задачу он видел в том, чтобы запугать. Вот Билли и не стал в третий раз повторять «алло».

Они слушали молчание друг друга, словно могли почерпнуть из тишины какую-то важную информацию.

Примерно через минуту Билли задался вопросом: а может, он лишь вообразил себе, что на другом конце провода кто-то есть?

Если он действительно «говорил» сейчас с автором записки, бросить трубку первым было бы ошибкой. Такое поведение этот человек мог расценить как проявление страха или, самое меньшее, как демонстрацию слабости.

Жизнь научила его терпению. А кроме того, он не боялся показаться глупцом в собственных глазах. Поэтому ждал.

И когда связь разорвалась, он явственно услышал щелчок, доказывающий, что на том конце провода положили трубку. Лишь после щелчка пошли гудки отбоя.

Прежде чем вновь заняться сэндвичем, Билли обошел все четыре комнаты дома, заглянул и в ванную. На всех окнах опустил жалюзи.

За кухонным столом съел сэндвич и два маринованных огурца. Выпил вторую бутылку пива, уже без бурбона.