Скорость Тьмы

В любом случае Гельмут сразу понял, что для этой должности он совершенно не подходит. Где-то в сложных недрах безупречного механизма СС всё-таки произошла досадная ошибка и комендантом одного из самых крупных немецких концлагерей сделали совсем неподходящего для этого места офицера.

Изменения пугали. Всё началось с необъяснимого влечения к одной заключённой еврейке. Ридель увидел её совершенно случайно во время очередной внештатной проверки узников, среди которых псионики лагеря почувствовали явное присутствие подсаженного «чужака». Скорее всего это был очередной советский нейроразведчик, с которыми Третий Рейх уже на протяжении двух лет вёл беспощадную и совершенно безрезультатную борьбу.

Нейроразведчики были неуловимы. Они словно призраки мгновенно переселялись из одного человеческого тела в другое и их было невозможно уничтожить. Рейх пока что не обладал подобными технологиями, хотя разработки в этом плане уже активно велись.

Центр всей этой мерзости располагался где-то в Москве, следовательно, тело «блуждающего» русского находилось в полной недосягаемости. Радовало одно, по какой-то необъяснимой причине вражеские лазутчики могли переселяться лишь в определённых людей, благодаря чему было возможно защитить первых лиц страны. Аненербе уже разработало таблицы с особыми внешними параметрами потенциальных «доноров» что давало возможность уничтожать их заранее. Но, к сожалению, эти таблицы всё ещё были далеки от идеала. Как правило «донорами» становились члены тайной антифашистской организации «Das weisse Licht», не до конца уничтоженной в Германии и всё ещё способной к сопротивлению. Хотя геббельсовская пропаганда, конечно же, упорно утверждала обратное.

Но Гельмут знал, как всё обстоит на самом деле. Без сомнения, так называемых «доноров», где-то специально готовили. Но где и как, оставалось загадкой. Ни СД на Абвер так и не смогли толком выяснить, каким образом русские овладели столь изощрёнными секретными технологиями. Дело явно пахло Шестнадцатым Отделом, хотя вполне возможно, что этот отдел всего-навсего умело пропагандируемый советами миф.

«Чужака» тогда всё-таки нашли. Псионики СС не смогли указать нужного человека, за них это сделали специально обученные псы. Собаки были, пожалуй, единственным надёжным оружием Рейха против вездесущих вражеских нейроразведчиков. И именно в тот злополучный день Ридель обратил внимание на ту самую проклятую большеглазую еврейку, из-за которой и начались все его последующие беды.

Сначала он решил, что подвергся психо атаке тайно взломавшей его сознание, но проконсультировавший его псионик Эрнст Кофф не выявил никаких аномалий в ауре оберштурмбанфюрера. Разумеется, Гельмут не стал рассказывать о приковавшей его мужское внимание женщине. Псионику незачем знать о таких подробностях. Аура в порядке и на том спасибо. Стало быть «вскрытие» сознания со стороны отпадало.

Но некий злой рок продолжал терзать Риделя и тогда он распорядился перевести эту женщину из общего барака в медицинский сектор лагеря, где располагались более менее комфортные помещения. Гельмут позаботился о её пропитании, одежде и прочих удобствах.

Без сомнения с ним что-то происходило и что-то очень нехорошее. Он не мог вразумительно объяснить причины своих недавних поступков. Что это? Внезапно проснувшаяся совесть? Но с чего было ей вдруг просыпаться? Никаких чудовищных преступлений Ридель пока ещё не совершил. До работы в лагере на нем, как правило, висела всяческая бюрократическая волокита СС, да он даже на фронте ещё ни разу не был, что в теперешней военно-политической ситуации выглядело достаточно удивительным. Но Гельмут имел у себя за спиной высокопоставленных покровителей.

В лагере его руководство являлось чисто номинальным. Реальная власть принадлежала Обергруппенфюреру СС Хъюго фон Артцу, который регулярно присылал из Берлина списки, подлежащих уничтожению заключённых. Там не было фамилий, лишь бесконечно нудные многозначные цифры. Загадочные советники фюрера (имена которых нельзя было называть) с каждым днём требовали всё больше и больше людских жертвоприношений. Кровожадность Рейха росла пропорционально его военным неудачам. Была ли тут некая связь?

Ридель прекрасно знал, что подобные мысли так же опасны, как и его необъяснимое влечение к иудейской заключённой. Быть может это поздняя так некстати проснувшаяся любовь? Ведь Гельмут далеко уже не мальчик как-никак пять десятков недавно разменял. Но нет… чепуха. Было нелепо даже представить себе подобное. Тогда что? Значит, остаётся только совесть. Но была ли она у него?

«Наверное, я действительно неблагонадёжен, - часто думал оберштурмбанфюрер, не особо по этому поводу сокрушаясь. – Наверху знают, что меня ни в коем случае нельзя посылать на фронт. Наверняка моя фамилия уже давно значится в чёрном списке гестапо».

Без сомнения он льстил себе, его фигура не была столь значима, им вряд ли могло заинтересоваться ведомство Гиммлера. Тем не менее, страх давно уже поселился где-то глубоко внутри, подъедая остатки холодного благоразумия. И это было началом конца…