Скорость убегания

— А ведь еще неделю назад он и грудь выпятить не мог по стойке смирно, — заметил Дар. — Метод Шаклера просто изумляет.

— Не успел Рагор закрыть за собой дверь, как Балабахер проорал что-то насчет львиной пасти. «Так действительно может показаться, — говорит ему спокойно Шаклер, — особенно, если вам не привили хороших манер. Мне до сих пор казалось, что у штатских сохранился восхитительный анахронизм стучаться в дверь перед тем как войти». На что Балабахер заявляет: «Да как вы смеете так принимать нового губернатора». Я вам скажу, Шаклер так и замер.

— Немудрено, такая новость шокирует даже психиатра, — сказал Чолли.

— Да нет, генерал давно не обращает внимания на проявления мании величия. «Как я понял, вы прибыли сегодняшним звездолетом?» — интересуется он. Балабахер кивает: «И я, и моя свита». Вы знаете генерала и понимаете, что это заявление никак не устраняет его сомнений в психическом здоровье заявителя. «Вы с Терры?» — «Да, — отвечает Балабахер. — Бюро направило нас навести порядок на этой планете, я должен избавить ее от коррупции и греха». Шаклер присаживается к столу и начинает писать в блокнот:

«Полагаю, у вас с собой документы, чтобы удостоверить вашу личность». «У меня они были, — гневно заявляет Балабахер, — но ваши наглые таможенники конфисковали все, включая копии».

Корв хихикнул.

— Да, — продолжал Коска, — Шаклера эти слова тоже позабавили, но он и вида не подал. Балабахер как заорет: «Вы должны разыскать негодяев!», на что Шаклер отвечает: «Это довольно затруднительно. Меня поражает, как вы сумели найти здесь таможню. Насколько мне известно, Вольмару таможни не положено по статусу». Но доведенный до отчаяния Балабахер не сдается: «Да будет вам, сэр. Уж вы-то должны знать, какие службы находятся в вашем ведении!». — «Знаю, — говорит Шаклер. — Кстати, а где вы обнаружили таможню?» — «В космопорту. Убогое строение пять на пять». — «Пакгауз, кивает Шаклер. — Кто же там был?» — «Двое мужчин и женщина. Все в форме таможенников. Уж их-то вы должны знать». — «Боюсь, что не знаю, хотя женщину найти будет несложно, их всего семьдесят в нашей колонии». И тут, ребята, в голосе Балабахера начинают прорезаться первые нотки сомнения: «Вы считаете, что таможня там находится неофициально?» — «Почему же неофициально, — отвечает Шаклер, — уверен, что таможенники назначили себя на пост сами». Балабахер стихает и его лицо приобретает удивительный оттенок...

— Вишневый? — предположил Корв.

— Оранжевый? — предложила свой вариант Самми.

— Неужели фиолетовый? — засомневался Дар.

— Никто не угадал, — засмеялся Коска. — Скорее, лиловый, ближе к свекольному. Потом Балабахер взрывается: «Меня обманули!» — «Да, соглашается с ним Шаклер, — кто-то воспользовался вашей доверчивостью. Во всяком случае, происшествие ставит нас обоих в неловкое положение. Бюро действительно могло вас послать заменить меня». Балабахер говорит: «Но это на самом деле так». — «Но документов, подтверждающих ваше заявление, нет», — указывает Шаклер. — «У меня есть свидетели! — разоряется Балабахер. Моя свита охотно подтвердит факт беззастенчивого грабежа!». — «Не сомневаюсь, — мягко увещевает его Шаклер. — Но простите, ваше сиятельство, я вынужден заметить, что их свидетельство не может считаться полностью беспристрастным». Балабахер молчит и Шаклер продолжает: «Надеюсь, вы понимаете, что не могу же я уступить свой пост неизвестно кому и неизвестно зачем». — «Но это невыносимо, — восклицает Балабахер, — я действительно губернатор». — «Может быть, может быть», — говорит Шаклер. «Сэр, — говорит Балабахер так, будто его режут на дольки, — неужели вы намекаете, что я жулик?» — «Что вы, — отвечает Шаклер, — я и в мыслях подобного не держал. Но если вам нравится считать себя жуликом, пожалуйста. Что же прикажете думать мне?» В этом месте генерал захлопывает дверь и нам приходится довольствоваться тем, что слышно через стены.

— И что же дальше? — осведомляется Корв.

— Крик, шум, слов не разобрать, но постепенно все затихает, и тогда кому-то из нас приходит мысль проверить исправность селектора. Нам удалось прослушать небольшой отрывок беседы. Говорил Балабахер: «...началось, когда мне было четыре года. Тогда моя мать увлекалась любительским головидением и, конечно, всегда была занята. Детский сад, куда я ходил, был на хорошем счету, спору нет, но большинство детей были гораздо старше меня, и теперь, оглядываясь назад, я замечаю, что их поведение было ненормальным». Шаклер пробормотал что-то утешительно-успокоительное, но в это время адъютант с крысиной физиономией стал вякать по поводу телепатии и тому подобной чуши. Мы единодушно решили, что селектор исправен, и выключили.

— Справедливо, — согласился Дар. — Подслушивать не хорошо. Давно ты оттуда ушел?

— Полчаса назад. Сейчас они, должно быть, обсуждают неврозы школьной поры.

— Типично для Шаклера: не можешь одолеть болезнь в лоб, попытайся понять ее причину при помощи психоанализа, — заметил невозмутимый Чолли. — Чем занимается свита?