Скоростная любовь

— Сомневаюсь. Они слишком дороги тебе, чтобы их беспокоить. Давай. Я человек со стороны. Поверь, станет легче. Я хочу помочь.

— Паш…

— Хочу послушать твою историю.

— Зачем? Хватит!

Он проговорил мне прямо на ухо:

— Только так ты сможешь избавиться от этой внутренней боли. Тебе надо выпустить ее из себя. Поверь. Я знаю.

И я начала. Не знаю почему. Быть может, потому, что доверилась тому, кто не мог довериться мне. Павел обладал какой-то невероятной способностью. Он вытряс из меня все самое глубокое и больное, что крылось во мне все это время. Зачем ему это было нужно? Не знаю. Но он… он сидел и слушал. Вытирая с моего лица слезы. Пристально всматривался мне в глаза, в отличие от сотни людей, которые, задавая подобные вопросы, чаще всего отводили взгляд, боясь моей реакции. Он не боялся, он впитывал в себя все, забирая это от меня. Закончив свой рассказ, я уткнулась ему в грудь. Паша гладил меня по голове: — Вот теперь все будет хорошо.

И вправду. Я вылила на него все свои переживания. Сама того не ожидая, я рассказала ему все! Все. Вплоть до самых страшных мыслей о самоубийстве, рассказала о том, что проводила несколько ночей на кладбище рядом с могилой. Я открыла ему все свои тайны, при этом мне приходилось пускаться в долгие предыстории, поскольку он был новым человеком в моей жизни и ничего не знал обо мне. Наверное, именно это Паша и имел в виду, говоря о том, что из него выйдет лучший слушатель, чем кто бы то ни был.

— Правда? Будет?

— Конечно! Ты копила в себе все самое ужасное, заколачивая внутри и постепенно убивая себя этим. Такому позитивному, жизнерадостному человеку не стоит так делать.

— Откуда ты такой умный, черт возьми, взялся? — удивилась я.

— Я? Из Москвы!

— Паш, а ты? Ты мне расскажешь что-нибудь?

— Моя история неинтересная!

— Я так и знала! Мятежный!

— Ха-ха-ха!

— Паш, он обижает тебя? — внезапно сорвалось у меня. — Твой папа.

Он допил алкоголь и поставил бокал на стол, после этого ответил:

— Нет. Он мой отец. И я не в том возрасте. Если подумать, еще не понятно, кто кому больше мешает.

— Но что-то же происходит.

— У нас с ним все очень сложно. Внутри семьи, да и на работе тоже.

— Почему ты не уволишься? Разве так не проще? Если отец…

— Не могу. Я же сказал, все сложно. Меня никто не отпустит. Я владелец некоторого количества акций. Я был рожден для всего этого. Так что, я погряз. И все это лишь маленькая толика проблем. В последнее время моя жизнь… — он не закончил.

— Как сложно! — мне ужасно хотелось спать. Алкоголь не вызвал тошноту и другие неприятные ощущения, а попросту усыпил.

— Поэтому я и не хочу говорить об этом.

— Понятно… — сложив голову ему на плечо, я прикрыла глаза.

— Устала, что ли? Спать? Полина? Эй?!

Я протянула что-то бессвязное, борясь со сном.

Расплатившись, Паша подхватил меня на руки и направился к выходу. Мне же уже вовсю снились разнообразные красочные сны. Они были прекрасны! Они были великолепны. Я не ощущала ни боли, ни страха, как это обычно бывало со мной. Я чувствовала лишь его, который был рядом со мной в моем сне и, держа меня за руку, повторял: — Теперь все будет по-новому, все будет хорошо!

=== Двадцать девятая ===

Проснулась я в своем номере. Осеннее солнце заполонило мою комнату.

— Вот как бывает! — потянувшись, с сожалением прощаясь с прекрасным видением, я выползла в гостиную.

«Я ушел. Промолчу, что хочу сказать тебе насчет Павла, который ввалился посреди ночи в номер, таща тебя на руках, бормоча все время что-то о том, как ты устала. Дура. У меня испытания. Боюсь. Ругай меня. Держи кулаки! Твой брат. Нормальный, в отличие от тебя», — гласила записка, оставленная на столе.

— Вот черт! — выругалась я, вспомнив, что у брата, сегодня очень сложный день.

Побоявшись писать ему сообщение, вдруг еще помешаю, я обругала его, а после попросила у Бога, чтоб все прошло как надо.

— Так-так! — мои мысли вновь вернулись к Паше.

Почему? Почему я о нем думаю? Надев недавно купленный джинсовый сарафан, черный бадлон и сапоги, я пошла искать себе лакомства, так как уже по обыкновению пропустила завтрак. А когда вернулась, не смогла сдержать своего удивления. Оказавшись в коридоре, я увидела, что возле моего номера нерешительно замерли, о чем-то разговаривая, две горничные. Но не это заставило меня остолбенеть, а то, что расположилось ниже. Девушки, периодически нагибаясь, поправляли многочисленные розы, которые были бережно поставлены в ведро с водой. Подойдя к двери, я попыталась перескочить через цветник.

— Девушка, вы Полина Берг?

— А? Да… — протянула я.

— Вот здорово! Это вам.

— Что?

— Да-да. Ваши цветы. Да вы не волнуйтесь! — по-своему поняла мой шок одна из девушек. — Ведро тоже ваше, специально заказали, так что цветы не пропадут.

— Что? — тупила я.

— Мы даже поможем занести в номер, если хотите! Такая красота!

Растерянно открыв дверь, я замерла на пороге.

— Занести? — повторно обратилась одна из них.

— Что?

— Розы! Розы!

— А-а-а… — проведя руками по волосам, я прикрыла ими лицо и растерянно кивнула. На большее меня не хватило.

— Сейчас-сейчас!