Скорпион

- Капитан, у нас каждый занимается своим делом, - назидательно проговорил Петренко.

- Простите, - развел руками. - Одного моего подследственного освободили по прокурорскому распоряжению, а второго удавили в больничном изоляторе. Так что я временно безработный.

Полковник удивился: как это освободили и кого, как это удавили и кого? Я доложил. Степан Викторович крякнул и потянулся к телефону, потом остановил руку:

- Милькина, говоришь? Эта сучья ментовка может испортить воздух. И портит.

- Тогда вообще зачем взяли её внука?

- У него на лбу намарано, что внучек? - с раздражением проговорил Петренко и, маясь, признался в том, что отношения между ментами и контрразведчиками далеки от идеальных. - Война местного значения, вздохнул. - Ты пока не встревай, Вячеслав Иванович, держи нейтралитет.

- Держу, - сказал правду. - И хочу только помочь своим.

- Ну валяй, репей, - обреченно отмахнулся полковник.

Я доложил свое понимание последних событий, а точнее о том, что имеются серьезные подозрения об устранении гражданки Шкурко, которую, как я уже выяснил, в городе не встречали почти уже сутки: ни хозяйка сдаваемой квартиры, где проживал Суховей с молодой любовницей, ни мать потерпевшей...

- Загуляла молодая где-то?

- Степан Викторович, такие гуляют - небесам тошно.

- Всех проверил, значит?

- Так точно.

- Вот такая вот история, - задумался полковник. - Все бы ничего, да Татарчук в ней каким-то припеком, - и решился. - Ну хорошо, - и вызвал капитана Черныха, от коего тянуло забористым перегаром самогона, настенного, по-видимому, на моче местного молочного поросенка.

- Ты, Евгений, закусывай, - поморщился полковник. - Не люблю я этого дела, знаешь.

- Так это... день рождения тещи, - признался офицер, стараясь дышать в открытое окно, где плескался васильковый лоскут моря.

- Так у вас же война ни на живот, насмерть? - удивился Петренко.

- Степан Викторович, у нас перемирие на этот день, - развел руками любящий "сын".

Я передернул плечами: черт знает что; если агент ЦРУ слушает наш столь содержательный разговор, точно решит, что готовится заговор против его горячо любимой и чрезмерно патриотической родины.

Наконец полковник перешел к сути проблемы: у капитана Синельникова есть версия последних трагических событий, ему нужно помочь машиной и людьми. Узнав в чем дело, тещин любимчик крепко задумался:

- Без армии тридцать км. по горам будем ходить три дня. А у них вертушка?

- Ну и организуй полет, Евгений, - поморщился полковник. - Ты это умеешь делать, массовик-затейник. Пикнички там всякие на лоне природе.

- Без горючки армия не полетит, - капитан выразительно щелкнул себя по плохо выбритой шее. - Степан Викторович, ну вы же знаете?

- Обратись к Чубчикову, - страдал начальник отдела по борьбе с организованной преступностью.

- Так он не даст, - и посчитал нужным сообщить мне. - Известный наш жмотюк.

- Черных, ты это... поаккуратнее с характеристиками, - предупредил Петренко. - Сам знаешь: городской бюджет трещит по швам.

- И не только городской, - посчитал нужным уточнить вольнолюбивый офицер.

- Идите-идите с глаз моих, - огорчился начальник. - Я Чубчикову позвоню.

- Я же для дела, Степан Викторович, - каялся капитан, выходя вместе со мной из кабинета. И объяснился в коридоре. - А я что? Знаешь, не подмажешь, не взлетишь. А ежели официально, в сто раз дороже, я тебе толкую.

- М-да, - только и молвил я.

Не хотелось говорить ничего - нищета и позор. Власть, относящаяся подобным образом к службам безопасности, обречена, мать её так! И не будем больше об этом.

Через два часа ножи лопастей армейского МИ-24 разрезали воздух и пятнистая дребезжащая машина начала подъем. Я с облегчением перевел дух. Предшествующие этому события меня несколько утомили своими мелкими местечковыми страстями. Поначалу мы искали по всему городу подполковника Чубчикова, отвечающего за материально-хозяйственную часть областной Конторы. Тот был неуловим, как никому не нужный ковбой Джо в кактусовых прериях. Обнаружив хозяйственника в банке "Олимпийский", капитан насел на него, как медведь на козу.

- С ящика не взлетят, - утверждал один. - С двух взлетят, а с одного нет, я тебе толкую!

- Еще как взлетят, - отбивался завхоз. - И с одного ящика.

Со стороны происходящее казалось концентрированной галиматьей, если не знать, что спор происходит вокруг ящиков водки. В конце концов полемисты пришли к общему знаменателю: полтора ящика.

- Ну вы, ребята, весело живете, - заметил я, когда мы на казенном джипе покатили в городское сельпо за горюче-смазочным материалом.

- Живем, хлеб жуем, - отвечала группа поиска из четырех человек. - И водочку пьем.

У меня возникло впечатление, что мы отправляемся не на поиски возможного трупа, а на пикничек на лоне природы, повторю за начальником отдела по борьбе с организованной преступностью. Хотя не осуждаю - у каждого свои маленькие радости.