Скорпион

Какие уж тут намеки. Передел собственности требует многочисленных жертв, и они есть и будут. Очевидно, господин Фиалко, тоже, кстати, член Правления, заподозрил неладное, когда с пугающей закономерностью начали поступать сообщения о несчастных случаях. Тогда он высказывает неосторожное желание выйти из дела, прихватив свою долю. Естественно, следует ответный ход. Пристрелить столь высокопоставленного чиновника хлопотно и опасно, а вот свинтить его с высокой государственной должности шантажом, чтобы потом пустить пулю в тело рядового гражданина...

- А почему в банке аккумулируют средства сексуальных, так сказать, меньшинств?

Адвокат обстоятельно отвечает, что эта такая политика, которую проводил ещё Тихий-старший. С клиентами нестандартной половой ориентации легче иметь дело, это во-первых, во-вторых, большинство из них вхожи в высший эшелон власти, и в-третьих, коллективные деньги играют консолидирующую роль и работают на идею.

- На идею? - вскинулся я. - На какую идею? На идею "Голубого братства"?

А почему бы и нет? Любая идея, даже самая завиральная, без материальной подпитки превращается в буффонадный блеф. События последних дней убедительно доказывают эту версию: Армия любовников на марше!

Тут я обращаю внимания на свою спутницу: она закрыла лицо руками и, покачиваясь, будто что-то напевает. Не детскую ли песенку про "голубой вагон", который катится в неизвестном направлении, интересуюсь я.

С девушкой истерика: она смеется, она захлебывается от смеха, у неё от смеха слезы. Я вынужден остановить машину и щадящими ударами по щекам прекращаю эту истерику.

- Мне же больно, - всхлипывает, - за что?

- Было бы за что, убил бы, - просто шучу и обращаюсь к адвокату Лазаревичу с любезнейшей просьбой: забыть наш разговор; если же его будут пытать, в смысле, расспрашивать о ЧП, лучше сказать, что ничего не помню, ничего не знаю.

- Конечно-конечно, что я знаю? Ничего не знаю и не помню, - рвался из автомобильной западни. - Очень был рад помочь.

Я его задержал вопросом: обо мне известно Армии любовников? Меня прекрасно поняли и ответили, что Аркаша Тихий на сообщение о том, что его оппонент господин Фиалко нанял частного детектива, рассмеялся: один в поле не воин.

- Тогда ещё одна просьба, Ирвинг Моисеевич, - сказал я. - Передайте Аркадию Семеновичу, что на него сделан заказ. Именно с целью сообщить об этом, вы были похищены.

- Заказ? - застыл адвокат. - Вы серьезно, Александр?

- Я похож на того, кто шутит, - удивился. - По-моему, вы убедились в обратном? - И позволил пафос. - В отличии от многих я держу слово, - и похлопал по куртке, где оттопыривалась кобура.

На этом мы и попрощались: аденоидный человечек вырвался на свободу и подпрыгивающей походкой торопко удалился в сторону подземки. Не удивлюсь, если через сутки господин Аркадий Семенович дернет из страны неограниченных возможностей. Жить с мыслью, что тебя пристрелят, как собаку, трудно и чревато.

- И чему ты, милая, смеялась? - обращаю внимание на Марину. Она устала и равнодушно смотрит перед собой, но я беспощаден: - Не от мысли, что женишок голубой, как небо?

- Прекрати, - морщится. - Какая все это гадость!

- Можно было бы не обращать внимания, да они слишком далеко зашли, говорю я. - Давай договоримся, или ты мне сообщаешь все, как врачу, или на этом наши отношения, прости...

- Они меня убьют, - говорит девушка. - Я их знаю, они меня убьют.

- Нет, - отвечаю я. - Не убьют.

- Почему?

- Убивать буду я, - и уточняю. - Если в этом будет нужда.

Она мне поверила - убеждать я умею, особенно когда дело касается личной безопасности. Поверив, поведала о своих сложных отношениях с Андреем, который вел с ней весьма сдержанно как мужчина. Проще говоря, она делала несколько попыток затащить его в постель - и безуспешно. (Надо признать, этому факту я порадовался, но скрыл свои положительные эмоции.) Более того теперь она понимает, что между мальчиками, Андрюшей и Шуриком, существует некая связь... и не нашла легитимных слов, чтобы произнести их вслух.

- Все понятно, - помог я. - Вот почему кассету передали Шурику.

- Почему?

- Верный голубой друг, - шутил я, - лучше двух натуралов и всех женщин на свете.

- Саша, я тебя прошу, - страдала Марина. - Как ты можешь шутить на эту тему?