Скорпион в янтаре

Сашка поставил завариваться чай, а сам продолжил размышлять над загадкой собственной личности. Подвигнул его к этому вышеприведенный филологический момент. Прежде всего он осознал, что думает по-русски. Прежде в голову не приходило фиксировать на сем факте внимание. Далее, антарктические экспедиции и «Северянка» — как минимум начало шестидесятых годов. Сразу вспомнился номер журнала «Техника — молодежи» с изображением алого транспортера на обложке и большая статья с описанием его устройства на центральном развороте.

Что это нам дает? Пока ничего, но процесс-то пошел!

Бывает, проснешься среди ночи с ощущением, что только что пребывал в мире чудесного сна. Яркий эмоциональный фон сохраняется, но не можешь вспомнить ни единой детали и подробности. Начинаешь по определенной методике его реконструировать, непонятно отчего считая это для себя очень важным. Бывает, что получается. Появляется вдруг одна зацепка, другая, а там всплывает и весь сюжет в тончайшей деталировке.

Хотя некоторые психологи утверждают, что делать этого ни в коем случае нельзя. Нарушается, мол, неведомая нам схема взаимодействия коры и подкорки, сбиваются тонкие механизмы самонастройки мозга.

Сейчас Шульгин, пока не зная, что его в данной реинкарнации зовут именно так, пошел тем же путем, стал собирать воедино все доступные, даже самые малозначащие на первый взгляд факты и вертеть их по-разному, будто грани кубика Рубика. Вот, кстати, названный кубик — почти целая эпоха, хотя и совсем короткая, когда весь мир сходил с ума от этой головоломки, внезапно появившейся и так же быстро исчезнувшей. Сделавшей, правда, своего создателя мультимиллионером.

Вспомнил о кубике — получил очередную реперную точку…

Он закурил трубку «Петерсен», набив ее душистым табаком из кисета. Для идентификации не годится…

То, что карабин и патроны он сконструировал сам, могло стать поводом для гордости, но к разгадке не приближало.

Если за ним правда гонятся некие оборотни, так им буран не помеха, идут, возможно, не по физическим следам, а отслеживая духовную ауру. Он сообразил, что осмотрел только запасные магазины, а какой вставлен в карабин? Потянулся, взглянул. Действительно, с серебром. Куда как интересно, и покоя не прибавляет. Стрелял ли он сегодня? Нет, канал ствола чист, обойма полна.

На всякий случай проверил пистолет: в нем патроны обычные, в комплекте.

Может, выйти наружу, поставить на тропке несколько растяжек? Пожалуй, пора. Ощущение непонятной, но непосредственной опасности нарастало. Спасибо, хоть немного времени на отдых ему отпустили…

В доме должно быть другое оружие? Непременно. Только поискать. Поискал и нашел под крышкой топчана. Две длинные мосинские винтовки, не драгунки, а пехотные, выпущенные, судя по граненым патронникам, до пресловутого «дробь тридцатого» года. Неоткупоренный цинк патронов образца восьмого года. Хорошо. Пулеметик бы лучше, конечно, но и с этим продержаться можно довольно долго. Гранаты — тоже стандартный ящик. Хорошие, как раз для подобного случая, со взрывателями тройного действия: четырехсекундное классическое замедление, мгновенное вытяжное и нажимной вариант, для минирования тропинок.

А что? «Дольше жизни жить не будем, раньше смерти не помрем!»

Приказал Лорду лежать на месте, сторожить дом. На улице от него помощи никакой, а забота лишняя. Прижимаясь к правой гряде скал, чтобы не обозначить следов на ведущем к крыльцу, облизанном ветром снеговом гребне, выросшем на тропе, спустился к изволоку, тянущемуся от мостика в его сторону. Два громадных валуна, скатившихся сверху в доисторические времена, лежали под удобным углом, образуя великолепную огневую позицию. Щель между ними — естественная амбразура с девяностоградусным углом обстрела изнутри, а с той стороны речки — едва заметная. Проверено.

Саперной лопаткой Шульгин раскидал снег на выбранном месте, срубил несколько хвойных кустов позади, выстелил «засидку», как это называется у таежных охотников. По бокам под камнями имелись приличной глубины ниши, куда можно было спрятаться и от минометного обстрела, и от воздушной бомбардировки.

Устроился. Винтовка с полусотней патронов в жестяных обоймах по правую руку, карабин — прямо, на подмосточке для упора. Преодолевая порывы ветра, добрался до моста, установил три растяжки с интервалами в десять метров. По сторонам моста две гранаты с полуразжатыми усиками предохранителя, между кольцами втугую выбранный шнурок. Маскировать не пришлось, буран сразу все занес. Теперь, пока снег не стает, обратно и сам не пройдешь. «Да и незачем».

Действовал Шульгин почти автоматически, руководствуясь более инстинктами, чем разумом. Или — опытом человека, который в этих краях — свой. Как снайпер Зайцев в развалинах Сталинграда.

Воспоминания ему отпускались скупо. Вот сейчас, пройдя очередной этап, наверное, успешно, он узнал, что избушка построена как бы в качестве тамбура перед громадной, никому постороннему не известной пещерой. Эшерская, Новоафонская, даже Постойненская в Югославии перед этой — пустяки.