Скотство и чуть чуть о плохих грузинах

Кире импонировала рассудительность Сережи. И втайне, она уже даже просчитывала в голове, что если у них с Сережей сладится, то они могли бы пока жить в ее – Киры квартире, а если бы еще у них бы родились и дети, то уж тогда, совместно, они могли бы подумать, как продав эту с прибавкой денег, можно было бы купить двушку, или даже трешку. И советуясь порою с подружками, Кира даже находила поддержку в этих своих мечтах, так как ее продвинутая в законах товарка Лёля Кузнецова объясняла Кире на пальцах, – если даже вы будете вступать с ним (под этим "с ним" Лёля подразумевала Кириного Сережу) если с ним вы будете вступать в совместное обладание новой квартирой, то твоя доля будет оговариваться при приобретении, а также будет оговариваться и доля вашего ребенка, и если даже случится развод, (здесь Лёля плевала через плечо) то ничего страшного, ты не только получишь свою долю в виде проданной этой однушки, но и с Сережи своего оттянешь часть вложенных им, потому как ребеночку тоже причитается.

Вобщем, покуда деток у них не было, они жили в Кириной квартире и каждый из них вечерами мечтал о своем.

– О чем мечтаешь? – спрашивала Кира, когда после приступа объятий, они отлеплялись друг от дружки и погасив телевизор, тихо посапывали, каждый на своей подушке ее широкого в пол-комнаты раскладывающегося дивана.

– Мечтаю о том, чтобы бизнес расширить, квартиру купить, потом машину, – говорил Сережа в тихий мрак едва белевшего над ними ночного потолка.

– Ну, пока можно жить у меня, – отвечала Кира, и доверчиво клала свои руки на грудь любимому, щекой прижимаясь к его мощному плечу.

– Хорошо, спи, потом обсудим, – отвечал Сережа, и они засыпали.

А наутро, проснувшись, они начинали быстро передвигаться по маленькой квартирке.

Сережа выбегал с Мультиком на улицу, Кира бежала в душ, потом в душ залезал Сережа, а Кира на кухне варила два яйца вкрутую и кофе в большой турке.

А потом на ржавой "девятке" Сережа отвозил Киру в ее туристическое агентство, и помахав ей на прощанье, сам газовал на Лиговку, где находилась его фармацевтическая фирмочка.

Все у них было хорошо.

Сережа был счастлив, что встретил Киру.

– Она такая интеллигентная, такая умная, – говорил он приятелю, с которым служил в армии, – она знаешь, что сказала? Она сказала, что Россия деградировала в том, что если прежде светским обществом было общество родовых аристократов, то теперь светским обществом у нас стала тусовка артистов, которых те аристократы к себе бы и на порог не пустили…

– Да, умная у тебя баба, – соглашался армейский друг, – и где ты такую нашел?

***

Чтобы, вероятно, не вызывать разнотолков в тонком деле инициации законотворчества, хозяева забили стрелку не у себя на Старой площади, а в Охотном ряду, в комитете Думы по телевидению и печати.

– Я по этому случаю вспоминаю, как старый разведчик фон Зейдлиц сетовал своей секретарше Ангелине Бюхер на то, что эсэсовские выскочки устроили явку в его родовом замке, – шепнул Лагутин Вездеславинскому, – это, если не помнишь, из Щита и Меча с Любшиным и молодым Янковским.

– Помню, – бесстрастно ответил Вездеславинский, – но аналогии не вижу, и ты вообще лучше воздержался бы от таких сравнений, по твоему Медвединский это Гимлер что ли?

– Ну, не Гимлер, разумеется, далеко ему до Гимлера, – согласился Лагутин и уже пожалел, что неудачно сострил.

Лагутин, Брэм, Погребайло, и Вездеславинский были вызваны в Комитет, и туда же со своим пакетом предложений должен был еще приехать и Медвединский.

– Деньги в казне завелись, казна хочет, чтобы народу жилось веселее, – предугадывая, с чем приедет Медвединский, сказал Погребайло, – ясное дело, в стране мы должны обеспечить стабильность мыслей, это нам еще в августе в Сочи говорили.

– В Сочи нам говорили, что мы ответственны не за стабильность мышления у населения, а за полное отсутствие какого-то ни было мышления, пусть трудящиеся и тунеядцы смотрят на бокс и на фигурное катание, пусть жрут свою дешевую колбасу с сардельками, в то время как…

– В то время как что? – прервал Брэма Вездеславинский.

– Ничего, – смущенно ответил Брэм.

– Вот то-то, что ничего, – повысив голос заметил Вездеславинский, – покуда ты хорошо живешь, не зли толпу, и ты за это в ответе, понял?

Брэм не успел ответить, потому как всех пригласили в зал совещаний.

Медвединский извинился за свое опоздание и быстро, но внимательно оглядев присутствующих, начал свой спич.

Собственно, в спиче ничего нового не было. Было повторение уже говоренного в Сочи на специальном совещании в Богучаровском Роднике.

– Обеспечение стабильности, предупреждение экстремизма.

Но сильнее прозвучала музыкально-ритмическая доля обещания денег.

– Государство призывает руководителей телеканалов активнее привлекать частных инвесторов в развитие отечественного телевидения, однако, государство не собирается при этом устраняться от вложений государственных средств в наиболее перспективные и успешные проекты.

– А как конкретно будет решаться вопрос, в какие проекты будут осуществляться вливания государственных средств? – с места поинтересовался Брэм.