Скованные льдом (ЛП)

встать на четвереньки. Лежа на спине, меня стошнило прямо на себя. Не ту меня-блондинку,

которая была призраком Алины, а меня настоящую, рыжеволосую Дэни, которая на самом

деле лежит на улице и не знает, сможет ли она выжить на этот раз. Чувствую на лице что-то

мокрое, и если это не кровь и не рвота, то... Нет. Не они.

Наконец, я снова почувствовала свои руки и ноги. Похоже, согрелись, и я тянусь в

поисках шоколадного батончика. Сворачиваюсь клубком, съедаю все батончики, которые у

меня есть, и составляю план мести.

"Не разжигай войны", - сказал он. А я и не буду.

Мне не придется.

Он уже сделал это сам.

Переводчики: RiaRomanova, azlesha, Kvitka_88

Глава 18

Я могу быть твоим героем, детка

Когда я ее нашел, она брела по улице, истекая кровью. Если бы не ее волосы, я,

наверное, и не узнал бы ее. Она с ног до головы в крови: кровь на одежде, в спутанных

локонах, засохла на лице. Ее длинное пальто рваными клочьями свисает с плеч. Такое

ощущение, что ее пропустили через шинковку.

Ее меча нигде не видно. Осматриваюсь вокруг: единственное, что сияет на улицах, это

она.

Я взревел, и девушка упала на колени, зажав руками уши. Я вспоминаю, каким громким

могу быть, и мысленно отвешиваю себе пинка. Женщина, с которой я переспал недавно, из-

за этого оглохла. А еще я сломал ей руку. Непреднамеренно. Никак не могу привыкнуть к

тому, что со мной происходит. Попробуйте всю жизнь быть человеком, а затем резко

превратиться в нечто Иное. Непросто каждую проклятую секунду помнить о том, что ты

такое.

Зато с яростью все просто. О ней я не забываю. Она не ослабевает и не остывает.

Провалы памяти, во время которых я теряю чувство времени, случаются все чаще,

становятся все продолжительней.

Она падает. Я спрыгиваю с крыши, мягко приземляясь, и поднимаю девушку на руки.

Где я был, когда она нуждалась во мне? Трахал очередную безликую женщину. Пытаясь

приглушить постоянную похоть.

Она кажется такой хрупкой у меня на груди.

Не удивительно, что я дрожу. Ведь я касаюсь своей богини.

- Ох, девушка, куда ты влипла на это раз?

Я убираю волосы с ее лица. Так много крови, что я не вижу, откуда она. Как она вообще

на ногах держалась? Меня сводит с ума мысль, что она в этом городе всегда без охраны, без

сопровождения и вечно попадает в неприятности. Хочется запереть ее где-нибудь, где сам

смогу оберегать. Где-нибудь, где светло и красиво, где все сияет, где ничего не

приключается.

Мозгов у нее больше, чем мускулов, но здравого смысла это не прибавляет. Ее взрывной

характер толкает ее на большее, чем она способна. И если кто-нибудь или что-нибудь не

подведет ее к самому эпицентру этого взрыва и не перезарядит, она просто сгорит дотла. Ей

нужно претерпеть грандиозный крах, чтобы продолжить жить, либо она погибнет. Даже

думать не могу о ее смерти. Если бы я только знал, как превратить ее в фейри, чтобы она

жила вечно. Не важно, что мне ненавистно быть фейри, не важно, что и она могла бы

возненавидеть это. Бессмертие есть бессмертие.

Я бегу с ней на руках, стараясь не делать резких движений. Несу ее туда, где

представлял тысячу раз, хотя и знал, что не стоит. Я и сейчас понимаю, что не стоит этого

делать. Но тем не менее делаю.

Всего лишь раз, прежде чем я окончательно превращусь в злодея, всего раз, прежде чем

стану четвертым и последним Темным Принцем, хочу побыть ее Горцем. Ее героем.

Тем, кого она могла бы помнить, когда ничего от него во мне уже не останется.

***

Дождаться не могу, когда, наконец, закончится мой супергеройский переходный возраст,

и я повзрослею. Надоело вечно быть сбитой с толку, когда просыпаюсь.

Волосы лезут в глаза, и это так бесит, что я чуть не повыдирала их, убирая с лица, на них

что-то засохло, и они так спутались, что зацепился браслет...

- Фу, - раздражаюсь я, и чьи-то руки нежно прикоснулись ко мне, пытаясь высвободить

мое запястье.

Кто? Что? Где?

Обычно, проснувшись, я первым делом пытаюсь вспомнить, что произошло перед тем,

как уснула, чтобы понять, где я и как сюда попала. Первое время, передвигаясь по аббатству

стоп-кадром (оно, блин, в миллион раз больше клетки у мамы!), я постоянно врезалась во

что-нибудь и вырубалась, потому что не могла рассчитать, как быстро и как далеко могу

двигаться, а головокружение превращало меня в ходячую катастрофу. Поэтому теперь, когда

прихожу в себя, не могу сказать сразу и наверняка, уснула ли я или в очередной раз потеряла

сознание. А потом еще и этот хрен Риодан вырубил меня, и теперь, просыпаясь, я думаю еще

и об этом.

Воспоминания обрушиваются на мою голову. Я с остервенением дергаю браслет вместе

с приличным клоком волос и лихорадочно тянусь к мечу на бедре, хотя точно знаю, что его

там нет.

Чувак матерится. Мои барабанные перепонки болезненно вибрируют, а голова вот-вот

взорвется.

Я открываю глаза.

- Кристиан, заглохни!