Скованные намертво

Не так давно пансионат на озере Долгом считался вполне приличным и в нем можно было отдыхать. Последние годы он активно хирел. В первый вечер, когда Аверин с трудом добрался туда и устроился в двухместном номере, там выключили свет, горячую воду, а заодно и холодную. Ужин задержался и в конце концов состоялся в романтической обстановке — при свечах.

Аверин успел познакомиться с соседом по комнате — майором патрульно-постовой службы из Санкт-Петербурга. Когда они после ужина на ощупь добирались до своей комнаты, майор вдруг остановился и сказал, показывая рукой в угол:

— Там чье-то тело.

— Да брось ты, — возразил Аверин. — Это мешки с матрасами.

— Я же профессионал. Ей-Богу, тело. Прав оказался патрульный майор. Это действительно было тело.

Майор наклонился над ним.

— Живой? — осведомился Аверин. Здесь уже начиналась сфера его профессиональных интересов.

— Живехонек, — произнес удовлетворенно майор. — Пьяный только слегонца.

На следующий день воду и электричество дали. Оказалось, У своего номера дремал пожарный из Новокузнецка. Он приехал в дом отдыха с сослуживцем, они привезли две сумки с водкой и, похоже, задались целью выпить все до последней капли.

В дом отдыха съехались сотрудники МВД со всех концов страны. Отдыхали на полную катушку. Сбрасывали напряжение по всем правилам — закручивали флирты, сбивались в компании, многие предавались пьянству — часто дикому и безудержному. Почему-то особым влечением к спиртным напиткам славились пожарные. Соседи из номера рядом демонстрировали тому наглядный пример. Утром на завтрак они не ходили, поскольку не могли встать после вчерашнего. На ужин они тоже не ходили, поскольку к этому времени уже были хорошенькие. Иногда они заглядывали на обед, и тогда смотреть на них стекались все отдыхающие. Один пожарник сидел, придерживая пальцами закрывающееся веко, и удивленно смотрел в свою тарелку. У его приятеля тоже произошла полная расфокусировка зрения, и он хлебал суп не из своей тарелки, а из тарелки напарника. Гудели огнеборцы в номере не переставая, они постоянно уговаривали Аверина и патрульного майора вместе с ними послужить Бахусу, пару раз затащили к себе. Пили они чинно, много и профессионально — ни один стакан не опрокидывался без должного тоста, притом тоста нового. Аверина занимало, как можно пить две недели и не повторяться.

— Итак, братья, — пожарник поднял стакан, наполненный «Распутиным», — я хочу выпить за большое и чистое.

— За любовь? — поинтересовался патрульный майор.

— Нет. За кита.

Неплохо зашибали и некоторые представители иных служб. В том числе и коллеги Аверина. Старший опер из Питера, вцепившись в стакан с шампанским, взахлеб рассказывал о своей профессиональной деятельности:

— А начальник грит — там рэкетиры будут. А мы уже того — засосали, пьяные. И начальник того — тоже пьяный. И ехать на задержание некому. Ну, мы в дежурную машину, водитель еще не пьяный. Приезжаем кабак бомбить. А там уже все загазованные. Мы грим — стоять, гады. А они уж и на ногах стоять не могут. Ничего — взяли. Потому что когда я пьян, у меня рука не дрогнет.

Отдыхающие вскоре перезнакомились друг с другом, разбились на группы. Выявились законченные алкаши и трезвенники, бабники и доступные женщины. Люксовский номер завоевала толстенная московская адвокатесса. У нее были какие-то шкурные завязки в МВД, Аверин не мог мечтать о люксе, но адвокатесса обосновалась там без труда. Она прикатила на «Мерседесе» вместе с любовником — милиционером-водителем из вытрезвителя, тоже хроническим алкашом. Адвокатесса старательно искала, с кем бы изменить водиле. И нашла парочку желающих.

Покой отдыхающих охранял милицейский пост. Ребята знали, что отдыхают здесь свои — одной крови, поэтому выполяли весьма странные функции: вечером растаскивали по номерам тех, кто идти уже не мог, и гоняли местных жителей приходивших на дискотеку поклеиться к девчонкам. А молодых девчонок — следовательниц, сотрудниц инспекций по делам несовершеннолетних — было достаточно.

Впрочем, нашлись отдыхающие и без явных вредных привычек — несколько молодых пар, пожилые люди или чудаки типа Аверина, которым не нужно ничего, кроме расслабления и ничегонеделания. Пристойнее всего вели себя ребята из спецподразделений — пили мало, долбили с утра до вечера по грушам ногами в спортзале, тягали гири. Аверин зарулил однажды в спортзал, вызвал тяжеловеса-собровца из Орла на борцовский поединок и уложил его, после чего на него стали смотреть с уважением.