Скованные одной цепью (СИ)

Если сказать, что моя персона вызвала живейший интерес у присутствующих, то не сказать ничего. Девушки забыли о еде и, не таясь, с открытыми ртами уставились на меня. Парни делали то же самое, но к их интересу ещё и добавилось изучение моих телесных параметров. В этот момент я пожалела, что на мне не вечернее платье с разрезами и декольте, а обычный спортивный костюмчик. Он, конечно, обтягивает формы, но с платьем ему не сравниться никак. А я бы с удовольствием посмотрела, как парни пускали бы слюни от переизбытка тестостерона. А ещё, я бы подразнила Зайцева, заигрывая с ними.

«И-и-и… я вредина, да?»

«Волкова, ты — зараза белобрысая! Вот доберусь до тебя, получишь ты у меня витамина счастья под завязку!» — мысленно обещает мне мой маньяк-теоретик.

— Ну, с такими способностями, чего тебе бояться? — продолжает светскую беседу Загорцев, отхлебнув из бокала глоток красного вина.

— Туман этот — жуть, — жалуюсь я на причину моего страха. — Не видно ж ничего.

Он хохочет негромко.

— К этому можно привыкнуть. Туман — это всего лишь атмосферное явление, — объясняет он. — А насчёт медицинской практики, не волнуйся, скучать тебе не придётся. В шахтах люди получают много травм. Тебе будет, чем заняться.

— А вот, кстати, я хотела бы осмотреть Аллу. Может, мне удастся восстановить её голос.

И тут я понимаю — задела очень щепетильную тему. Алла вдруг съёжилась вся и побледнела, а выражение лица Загорцева стало злобным. Рука его так сдавила чашу бокала, что ещё вот-вот, и стекло треснет.

— Не стОит о ней беспокоиться, — взяв себя в руки, тихо предупреждает он меня. — С Аллой всё в порядке. Она здорова.

«Нет, не в порядке», — думаю я и сейчас так хочется покопаться в голове этого Господина, мля, но опасаюсь, что его защитные артефакты засекут вторжение полярной магии. Или рискнуть?

«Волкова, не смей ! — останавливает меня Зайцев. — Не надо рисковать, Алёшка. Пожалуйста, милая…»

«Хорошо, не буду», — успокаиваю я его.

Оглядываю присутствующих. Все напряглись, опустили глаза в тарелки. Что за хрень тут творится?! И вдруг догадка врывается в сердце острым лезвием: Загорцев, а может и ещё кто-то, насилует эту девушку, а голос повредил, чтобы не кричала. Сволочь!

«Алёшка! Держи себя в руках! — тут же отзывается Зайцев, видимо, почувствовал мою нервозность. — Он уже труп. Я обещаю!»

Я, переборов себя, выдаю на лице улыбку, надеясь что этот оскал сойдёт за непринуждённый смайлик. В этот момент, сидящий рядом с Загорцевым парень, роняет вилку на пол. Металл, соприкоснувшись с паркетом, издаёт пронзительные звенящие звуки. Парень застывает, не пытается поднять прибор, а Алла быстро подхватывается и торопливо направляется к нему. Я провожаю её взглядом и отклоняюсь на спинку стула, чтобы посмотреть, что будет делать девушка. Странно это — она, получается, вроде служанки тут и наложницы?

Неловкий парень не двигается и ждёт, когда девушка обслужит его. Я невольно приглядываюсь к этому парню. Обычный, чуть худощавый, а вот выражение лица неприятное и злое… Но, взглянув на его стул, а точнее, какое-то замысловатое кресло, я понимаю — он инвалид и, видимо, не может двигаться.

«Сын Загорцева, — проносится мысль. — Тот, которого лишили потока, тот, из-за которого отец обивал пороги инстанций».

«Покажи мне его лицо, ещё раз, Алёшка», — мысленно просит Зайцев.

Я послушно включаю видео для него.

«Точно, он, — подтверждает мою догадку технарь. — Сильно похудел, осунулся. Но это он, без сомнения».

«Тогда это всё объясняет, — отвечаю я ему. — А что с ним случилось? Авария?»

«Да. В 14 лет в его распоряжении было два транспортных средства: лёгкий мотоцикл фирмы Харлей, модели «Юниор», и техно-мобиль Ксара для подростков, — сообщает мне Зайцев. — Так, так… хм… прикинь, Алёшка, за два года у него 12 штрафов за неправильную парковку, 14 штрафов за езду в запретных зонах, 17 незаконных пересечений границы Техроса, 22 штрафа за превышение скорости… м..м… да, долихачился пацан. Не вздумай лечить его, — тут же предупреждает меня технарь. — Он того не заслуживает. У него ещё приводы за нарушения законов. Засранец, ещё тот… Поэтому и осушили его. Комиссия признала, что не достоин…»

«Понятно», — отвечаю я.

В это время Алла быстро поднимает вилку, уносит её в мойку и возвращается с чистой. Кладёт её перед инвалидом. Тот лишь презрительно кривится. Да, семейка у них…

— Что ж, студентка Алёна, — вытирая салфеткой кривую усмешку, произносит Загорцев старший. — Завтра вместе с парнями поедешь в шахту. Собралась лечить — так лечи.