Скованные одной цепью (СИ)

Что видно мне из моей темницы, так это тускло освещённый редкими лампами, коридор с не очень ровно зацементированными стенами. Пытаюсь подёргать решётчатую дверь — она лишь дрожит, слегка испуская металлический скрежет. Да-а… Во, попала…

Где-то сзади слышу шуршание и сразу на мысль приходит: «Крысы!?» Быстро поворачиваюсь и нервно шарю взглядом по камере в поисках вредных грызунов, но когда шорох повторяется, я замечаю, что он исходит из моего рюкзака.

Васечка! Мой родной! Они его не забрали. Но почему? Он притворился плюшевой игрушкой? Вот умничка!

Радостно восклицаю: «Василий!», и вытаскиваю это чудо техномагической изобретательности из рюкзака.

«Они забрали книгу, телефон и планшет, но со мной Васька и сковорода», — победно сообщаю я Зайцеву.

«Поздравляю, Алёшка, — отвечает мой ментальный собеседник, — ты всё ещё вооружена. Но это не отменяет моего приказа сидеть там и не высовываться. Ясно?»

«Зайцев, ты когда-нибудь перестанешь меня нервировать?» — соплю я обиженно.

«Когда ты перестанешь доводить меня «до белого калЕния», — отвечает он.

И я уже мысленно начинаю строить ещё одну, более язвительную фразу, чтобы довести этого техно-руководителя шпионов-недоучек (в моём лице) до того самого «калЕния», когда до меня доносятся приглушённые голоса и шаркание шагов по цементному полу. Ой, не иначе, как идут лаборанты брать на анализ мою драгоценную кровь.

Что делать? Если увидят, что я очнулась — тут же вызовут охрану. А если притвориться мешком костей, то дверь откроют, войдут… и… ага! Вот и выход из темницы!

— Васечка, милый, приготовься. Нам нужно будет вырубить тех, кто сейчас сюда придёт, — шепчу я ёжику.

Он решительно фыркает, мол «не вопрос». Я же ложусь на нары и складываю ладошки на груди, под которыми притаилось моё игольчатое оружие. Когда слышу звон ключей и скрежет открывающейся железной двери в камеру, чуть приоткрываю один глаз, чтобы определить количество противников.

Лаборантов двое, причём они даже не крепкие парни, а так, заучки-очкарики.

— Она точно не проснётся? — спрашивает один.

— Как минимум 12 часов полностью обездвижена, — уверенно отвечает второй.

И, успокоившись тем, что я не подаю признаков жизни, они отворачиваются и начинают не торопливо доставать свои приспособления для забора крови.

— Васечка, не убивать, а только обезвредить, — шепчу я ёжику и, чуть приподнявшись, направляю иглы своего питомца на лаборантов.

Те, услышав моё шевеление, поворачиваются в недоумении, а я, не долго думая, провожу рукой по иглам Васьки, что называется, против шерсти. Молниеносно две иглы выстреливают в ноги парней, попадая в них чуть выше колен. Лаборанты, вскрикнув от внезапной боли, валятся на пол.

Я тут же вскакиваю и подхожу к ним ближе.

— Быстро сюда мне свои карточки-ключи, телефоны, планшеты, рации и все остальные переговорные устройства! — командую я, и для пущей убедительности, направляю на них иглы ёжика.

— Вот, забирайте… — стонут поверженные противники.

Я складываю все любезно отданные мне их аппараты в свой рюкзак, проверяя, всё ли моё добро на месте. В смысле то, что осталось после обыска: сковорода, синий камень, Васечка, косметичка и помада. Отлично. Ничего не забыла? Вроде, нет.

Удовлетворённая осмотром своих пожитков и довольная своей находчивостью, выхожу из камеры, захлопнув решётчатую дверь. Оглядываюсь.

По логике вещей, там, откуда пришли лаборанты, должен быть выход в административный корпус. Не торопясь, направляюсь именно в ту сторону, потому что, глянув в противоположную, замечаю лишь полутёмный длинный коридор, заканчивающийся абсолютной тьмой. Мне явно, не туда.

Прохожу метров десять и уже вдалеке вижу хромированные двери выхода, когда до меня доносится приглушённый полустон полурык какого-то существа, по глубине низких частот напоминающий воинственный клич разгневанного льва. Останавливаюсь, прислушиваюсь… Волосы на затылке чуть шевелятся от ощущения приближающейся опасности.

Пытаюсь определить направление, откуда донеслось рычание. Но это оказывается не так просто, поскольку звук, отражающийся от цементных стен, отдаётся эхом и сбивает с толку.

Делаю ещё пару шагов и вот тут-то понимаю: там, из глубины тёмного коридора, скрежеща когтями по цементному полу и злобно рыча, на меня несётся ужасное нечто с горящими глазами и свирепой зубастой разявленной пастью.

Жалея, что предварительно не надела подгузник, испуганно взвизгиваю и, оценив расстояние до спасительной хромированной двери, понимаю — не добегу, не успею… Один выход сейчас: вернуться обратно в камеру.

С бешеным визгом и огромными от ужаса глазами подлетаю к решётчатой двери темницы. Рывок, ещё рывок. Млять! Она закрыта! Я сама захлопнула её. А где ключ? Вот я идиотка — ключ то остался у лаборантов.

Вижу, как те два очкарика, прижимаясь друг к другу, стараются слиться с цементной стеной камеры в дальнем её углу и мотают мне головами, мол «не откроем!»