Скованные одной цепью (СИ)

Я закатываюсь громким хохотом. Ну вот почему ты, Волкова, такая охренительная?!

Командор с интересом наблюдает нашу перепалку, хмыкает. Услышал, наверное, что шептала мне эта поганка.

— Ну ладно, повеселились, можно и за дело, а то поздно уже, — отсмеявшись, начинаю я уже серьёзно. — Итак. Встретился я с Беляевым, всё объяснил. Он дал нам просканировать его табакерку и… — делаю паузу. — Есть контакт! Это артефакт, явно техномагический, защитная магия от несчастного случая. Тонкая работа. Мастер, видимо, 19-го века. Думаю, в те времена его считали колдуном. Вот, смотри, — вывожу на экран кабинета фото предмета. — Пуля застряла, как сказал Беляев, шесть лет назад. Спасла его тогда табакерка. А Алёна Михайловна увидела в ней что?...

Я делаю знак девушке, мол, продолжай.

— Что этот артефакт, при вливании в него нужного вида магии и силы, может восстановить или воскресить живое существо, — заканчивает она мою фразу.

— Точно, — соглашаюсь я. — Вот данные сканера. Отправлю их артефакторам нашим. Они разберутся. А пока что, мы имеем:первый случай — артефакт икона Св. Антония, восстанавливает работу мозга;второй случай — у Раевского украден неизвестный артефакт;третий случай — у Беляева попытка украсть артефакт оживляющий, восстанавливающий.Можно сделать вывод, что преступник собирается поднять из мёртвых какое-то существо или человека.

— Да, интересно, — кивает в знак согласия Командор.

— Я жду результатов с камеры наблюдения, установленной у Беляева, — по-быстрому стучу по сенсорному экрану компьютера в поисках нужного файла видео. Он уже должен быть в недрах нашего архива. — А по ДНК и сканерам из палатки Раевского, можно сказать, что диверсант не имеет никакой магии вообще. Простой человек. Или… осушенный. Ну и предположительно, это девушка.

— Насколько я знаю, — начинает сомневаться Командор, — оживление или воскрешение невозможно, в принципе. У нас нет некромантов, насколько мне известно.

Он вопросительно смотрит на Волкову. Она невозмутимо смотрит на него, потом берёт лист бумаги у меня со стола и рисует плетение.

— Когда я восстанавливаю повреждённые клетки печени, я ввожу вот такие линии, когда затягиваю рваные раны — вот такие, а когда растягиваю тромбы в кровеносных сосудах — вот такие, — она берёт и разрывает лист на три части, потом накладывает их один на другой и протягивает нам. — В этом артефакте заложено начало всех этих линий и они в активном ожидании. То есть, если я состыкую зародыш потока магии артефакта с био-потоками тела существа, я могу продолжить эти спящие линии, вплетая свой поток, дающий энергию и вуаля! Тело восстановлено.

— А потом с помощью артефакта из случая номер 1, она сможет восстановить работу мозга оживлённого существа, — заканчиваю я.

— То есть кто-то хочет сотворить монстра, — делает вывод Командор.

— Видимо, так, — соглашаюсь я. — Или оживить умирающего любовника. Что?

Я недоумённо смотрю, как Волкова и отец саркастически качают головами.

— Девушка же у нас вышла по ДНК. А девушки за спасение любимого готовы пойти на преступление… Ну так ведь бывает.

— Давай запись с камеры, — не оценив мою шальную версию, просит Командор.

Я включаю файл и мы наблюдаем, как некто в тёмном костюме, типа спецназовского, тихо подкрадывается к спящему в кровати Беляеву. Лицо диверсанта не разглядеть — на нём чёрная тряпичная маска, по фигуре можно сказать, что невысокий и худощавый. Как только тёмная фигура нависает над мужчиной, тот открывает глаза и хватает диверсанта за руки. Завязывается борьба, но Беляев сильнее. Он выбивает нож из руки тёмной фигуры и та отпрыгивает в сторону, кружится, как в балете, на одной ноге, складывает руки на груди, а потом падает на пол и, сгруппировавшись, исчезает. Беляев поворачивается и минуту смотрит в камеру, не спеша выуживает из-под пижамы табакерку, целует её и прижимает к сердцу.

Мы выдыхаем облегчённо: не умер и артефакт остался при нём.

— Женщина, — убеждённо заявляет Волкова.

— Почему? — просит объяснить Командор.

— В балете так крутиться могут только женщины. У мужчин центр тяжести в груди и плечах — когда они крутятся, их шатает в стороны… ну или типа того…

Мы с отцом с интересом смотрим на Волкову.

— Что? Я в театр ходила и на балет, — пожимает она плечами. — Ну, не верите, спросите у этих, как их там, балетмейстеров.

— То есть мы ищем женщину, выпитую или осушенную, с балетными навыками? Интересно… — задумывается Командор.

Волкова, кажется, теряет интерес к нашей беседе. Смотрит в окно, за которым уже сгущаются сумерки, и нервно теребит край форменного кителя.

— Пожалуй, на сегодня, всё. Если не возражаете, Командор, я отвезу Алёну Михайловну домой.

Отец оглядывает нас. Встаёт.

— Да, пожалуй. Я распоряжусь насчёт вертолёта, госпожа Волкова. Алексей вас проводит. Спасибо вам за содействие.

Мы прощаемся с ним и, выходя в коридор, направляемся в правое крыло здания, где расположена вертолётная площадка.

— Устала? — спрашиваю я.