Скованные одной цепью

— Вещи у вас собой есть? — спросила Кристин.

Микки показал ей чемодан.

— Оставь здесь. Мы должны проверить его содержимое, прежде чем перенести в палату. — Кристин повернулась к Китти: — Прощайтесь, а потом подойдите к двери, я открою.

— Минуту, — поднял руку Микки.

Кристин перевела на него взгляд.

— Я могу войти с ней?

— Нет.

— Но мне хотелось бы видеть ее палату, — настаивал Микки.

— А мне хотелось бы схватиться с Хью Джекманом. Не получается ни то ни другое. Прощайся и дуй отсюда.

— А когда я могу навестить ее? — не послушался Микки.

— Там видно будет. Твоя мать должна пройти курс детоксикации.

— Сколько времени это займет?

Кристин посмотрела на Майрона:

— Слушайте, почему я должна разговаривать с этим мальцом?

Китти никак не могла унять дрожь.

— Со мной так еще никогда не бывало.

— Если не хочешь здесь оставаться… — начал Микки.

— Так дело не пойдет, Микки, — резко оборвал его Майрон.

— Разве вы не видите, что ей страшно? — негромко, но со злостью спросил Микки.

— Вижу. Но, повторяю, так дело не пойдет. Не мешай людям заниматься своим делом.

— Микки! — Китти приникла к сыну.

В чем-то Майрон по-настоящему сочувствовал Китти. Но куда больше ему хотелось оторвать ее от сына и крепким пинком под самовлюбленный зад вытолкнуть за дверь.

— Надо придумать что-то другое. — Микки подошел к Майрону.

— Ничего другого не придумаешь.

— Здесь я ее не оставлю.

— Еще как оставишь. Иначе я вызываю полицию, или социальных работников, или кого-нибудь еще.

Теперь Майрон видел, что страшно не только Китти. Напуган был и Микки. А ведь он, напомнил себе Майрон, еще совсем ребенок. У Майрона мелькнули в памяти фотографии счастливой семьи — папа, мама, единственный сын. А теперь отец мальчика пропал где-то в Южной Америке, а мать вот-вот пройдет через тяжелую дверь, за которой начинается гнетущий замкнутый мир детоксикации и избавления от наркотической зависимости.

— Не волнуйся, — сказал Майрон с мягкостью, на какую только был способен, — мы о тебе позаботимся.

— Вы что, серьезно? — скривился Микки. — Неужели вы думаете, что мне нужна ваша помощь?

— Микки!

Это была Китти. Мальчик повернулся к ней, и внезапно роли переменились, приняв должный порядок: Китти снова стала матерью, а Микки ее ребенком.

— Все будет хорошо, — сказала она, придав своему голосу твердость, на какую только была сейчас способна. — Поезжай к дедушке с бабушкой, поживи у них. А потом, как только будет можно, вернешься ко мне.

— Но…

Китти снова обхватила ладонями его лицо.

— Все будет хорошо. Обещаю. Скоро ты меня навестишь.

Микки зарылся лицом в ее плечо. Какое-то время Китти не отпускала сына, глядя поверх его головы на Майрона. Майрон кивнул, давая понять, что о мальчике волноваться не надо. Китти это не утешило. В конце концов она отстранилась от сына и, не говоря больше ни слова, направилась к двери. Сестра нажала на кнопку, раздалось жужжание, дверь открылась, и Китти переступила порог.

— У нее все будет хорошо, — сказала, обращаясь к Микки, Кристин Шиппи, и в голосе ее послышалось наконец нечто похожее на нежность.

Микки круто повернулся и направился к выходу. Майрон последовал за ним. Он нажал на кнопку дистанционного управления, щелкнул замок. Микки потянулся к ручке задней двери. Майрон снова нажал на кнопку, и дверь автоматически заперлась.

— Какого черта?..

— Садись вперед, — скомандовал Майрон. — Я тебе не шофер.

Микки плюхнулся на переднее сиденье. Майрон тронул машину с места и повернулся к мальчику, но тот уже заткнул уши наушниками. Майрон похлопал его по плечу.

— А ну-ка убери это.

— Да ну? Думаете, мы сыграем в эту игру?

Но через какое-то время Микки все же уступил. Теперь он смотрел в окно, предоставляя Майрону полную возможность разглядывать его затылок. До дома в Ливингстоне оставалось всего минут десять. Майрону хотелось задать ему не один вопрос, растормошить его, но, может, для одного дня это будет слишком много.

— Не смейте осуждать ее, — не поворачиваясь от окна, сказал Микки.

— Мне всего лишь хочется помочь. — Майрон обеими руками вцепился в руль.

— Она не всегда такой была.

У Майрона вертелись на языке сотни вопросов, но он решил дать мальчику выговориться.

— Она замечательная мама. — В голосе Микки снова зазвучали защитительные интонации.

— Не сомневаюсь.

— Не надо гладить меня по головке.

Теперь у Майрона было за что зацепиться.

— Так что случилось?

— О чем это вы?

— Ты сказал, она не всегда была такой. То есть не всегда была наркоманкой?

— Не называйте ее так.

— Ладно, сам придумай, как ее называть.

Молчание.

— Так все же что ты имел в виду, сказав, что «она не всегда была такой»? — продолжал Майрон. — И почему стала? Что случилось?

— Как это «что случилось»? — Микки перевел взгляд на лобовое стекло, с несколько преувеличенной напряженностью вглядываясь в дорогу. — Папа случился. И вы не можете ее винить.

— А я никого и не виню.