Скованные

Низкорослый коренастый парень выделялся среди остальных огромными, перекаченными руками. Он весь был будто надутый — ткни иголкой и сдуется со свистом.

Майка обтягивала пугающий рельеф. У него грудь больше, чем у меня.

Ни грамма жира в этом здоровенном теле при небольшом росте.

Столичные хорошо проводили время: приподнятое настроение, смех, в бокалах наверняка алкоголь. Их улыбки — катализатор неутихающего раздражения.

Чертова истинность добавляла злости. Каждый вдох как адская пытка, выжигал изнутри, оставляя тлеющее мясо до следующего вдоха.

Взгляд метался по светлым стенам и все равно неизбежно застревал на Малине. Он расслабленно переговаривался с Дрейком, будто не замечая никого вокруг.

Столичные ждали. Все.

Пребывали в возбужденном ожидании того, кто посмел не прийти своими ногами.

— Мне не очень хорошо, — шепнула Нэнси. — Голова кружится и кислорода не хватает.

— Я тебя понимаю.

Еще как.

Мне тоже не хватало кислорода. Чистого, в котором нет Малина. Век бы его не чувствовать.

— Долго нам здесь стоять? — не выдержала я.

Не сдержалась. Стратегия "не привлекать внимание" у меня неизменно плохо срабатывает.

Столичные не стерли улыбок, наоборот: теперь они смотрели на меня как на любопытный экспонат. Непросто забавный с виду, а еще и говорящий.

— Можешь присесть, — Дрейк с ухмылкой кивнул на свободный рядом с ним лежак.

Малин проводил его движение, уставился на меня. Беспристрастно прошелся взглядом.

Я словно попала под комбайн: меня перемололо, разрубило на десятки частей и смешало с землей.

На выдохе зажгло горло. Закашлялась под пристальным вниманием. Среди десятков взглядов только один ощущался кожей.

Бледно-желтые глаза не отпускали. Малин слегка наклонил голову. Его ноздри раздувались, грудная клетка вздымалась, и единственное, что действительно радовало — отсутствие его эмоций. Пока он отстраненно-равнодушен, я в относительной безопасности.

Истинность не желала этого понимать и принимать. Она вопила, скручивая жилы под его взглядом.

Недовольное рычание и шипение отвлекло всех. Синхронно посмотрели на выход, Нэнси до боли сжала мою руку. Это слегка отрезвило. Тело стало бунтовать тише.

Шин… Ше… Шейн, кажется… Плевать, как его имя. Он за руку волок сопротивляющуюся девушку. Она колотила по каменным мышцам, требовала отпустить и сыпала всевозможными проклятьями.

— Боже, боже, — зашептала Нэнси, — что теперь будет?

Вряд ли кто-то знал, что с ней сделают. Кроме столичных. Они с предвкушением наблюдали за брыкающейся первокурсницей, потягивали коктейли через соломинку. Для них происходящее — интерактивное представление с полным погружением.

— Пусти меня, придурок!

Как же ее имя… Кажется, ее не было на парах. Лица не узнаю.

— Почему сама не пришла? — Дрейк рассматривал новоприбывшую.

Даже почудилось сожаление в его тоне, что само по себе удивительно.

Брови сами собой приподнялись. Дрейк заметил, усмехнулся, подмигнул мне и вернулся вниманием к опоздавшей.

Он мне подмигнул?

Что это, черт возьми, значит?!

Нэнси практически прилипла к моему боку. Я плюс-минус на полторы головы ниже. При нашей разнице в росте наверняка выглядим комично.

— Я не собираюсь перед вами пресмыкаться, — прошипела девушка, впиваясь ногтями в руку Шейна.

Он скривился и оттолкнул ее от себя вперед. Она по инерции пробежала вперед, успев затормозить у края бассейна.

— Фу, некрасивое слово, — прокомментировала незнакомая столичная и заткнула рот соломинкой.

— Не надо ее слушать, — лениво заговорил парень со смазливой внешностью. — Она не пришла сама, разодрала Шейну руку, шипит и скалится. Надо ей доходчиво объяснить правила поведения в Амоке.

Столичные солидарно кивали, поддакивали. Двое крепких парней поднялись с похабными улыбками. Следом за ними встали еще двое.

Нэнси дрожала, и я вместе с ней.

Девушка пятилась на нас, требуя не приближаться к ней. Столичных это лишь раззадоривало.

Наши одногруппники смело вышли вперед.

— Что вам надо? — выпалил Питер резко и нервно. — Зачем вы нас сюда привели?

— Не торопись, не все сразу, — хмыкнул один из четырех.

— Вам все подробно объяснят, — добавил другой, отталкивая Питера с дороги.

Рюк замахнулся, но удар опередил появившийся рядом Шейн.

С замиранием проследила движение кулака. Хруст челюсти настолько явный, что к горлу подступила тошнота.

Одногруппник безвольно упал, отключившись.

Питер сглотнул рвущееся наружу ругательство и под взглядами пятерых столичных отступил.

Интересно, меня они тоже вырубят? Возражать не буду.

Сбросила руку Нэнси, изрядно измявшую рукав, и шагнула вперед.

— Меня ударишь? — спросила холодно, смотря в неприятные глаза.

Гул со стороны как на арене в период самого интересного проигнорировала. Все чувства вытеснил страх, сковывающий по рукам и ногам.

От слишком миловидного лица напротив сводило зубы, словно съела невероятно сладкий зефир.

— Ну ты-то куда, полянка… — протянул он и бросил взгляд на Нэнси. — С поганкой. И до вас очередь дойдет, не паникуй.

Я упорно не сдвинулась с места под смешки и неразборчивые выкрики столичных. В ушах только стук сердца.