Скрепы нового мира (Анизотропное шоссе, Iii)

Дмитриев Павел Скрепы нового мира (Анизотропное шоссе, Iii)

Анизотропное шоссе, часть III

Скрепы нового мира

-Что это? - без особого интереса спросила Анка.

- Автомобильный знак, - сказал Пашка. - "Въезд запрещен".

- "Кирпич", - пояснил Антон.

- А зачем он? - спросила Анка.

- Значит, вон туда ехать нельзя, - сказал Пашка.

- А зачем тогда дорога?

(с) братья Стругацкие, 1963 год

1. Черные корабли

Москва - Ленинград, февраль 1931, (восьмой месяц с р.н.м.)

Мы поднимаемся по черной лестнице, парадное не про нас. Перила марают рукавицу застарелой ржой, в потемках я этого не вижу, но знаю точно - буржуйки освобожденного пролетариата сожрали деревянные поручни еще в девятнадцатом. Пятый... осталось два.

- Осторожнее! - заранее предупреждаю я Сашу.

- Помню, - задорно смеется в ответ она.

Окна на шестом этаже нет, неделю назад пьяный в хлам идиот с разбега вынес раму вон. Теперь в щербатом проеме среди серебряного тумана звезд плавает Луна. Ее ленивый свет неторопливо гаснет во тьме колодца мрачных стен. Воздух мертв - голуби и вороны покинули голодную Москву. Ругнувшись, я сплюнул вниз, в далекую смердящую кучу вываренных лошадиных ребер, селедочных хвостов и картофельной шелухи. Негодяи, проживающие поблизости от звезд, теперь выворачивают мусор прямо сюда.

- Пойдем скорее, - торопит меня девушка. - Дверь верно опять примерзла, мне одной не отворить.

- А в Берхтесгадене сейчас скийорингом* балуются, - невпопад отзываюсь я. - Самый сезон.

Дверь в квартиру и правда не поддается, влажный теплый воздух человеческого жилья нарастил на ней тяжелую шубу из белых ледяных иголок. Но я сильнее.

- Посвети...

Мог бы не торопить - Саша уже зажгла трепетный огонек стеаринового огарка. В его неровном свет мы продираемся к своей двери через заваленный соседским хламом коридорчик. Обидно - электричество в доме есть, но вкручивать исправную лампочку бесполезно - всенепременно сопрут и пропьют. И ладно бы только это! Недоглядишь - инспектор с электростанции увидит пустой, не оклеенный бумажкой с печатью патрон, впаяет немалый штраф. Логика советская - обязанность платить по счетчику сама по себе, категорический запрет подключать мощные устройства, типа утюгов и плиток - сам по себе. Меня, как электрика, потуги контролеров смешат, но покуда население боится темных сил электричества - они с грехом пополам действуют.

Комната за двумя замками. Noblesse oblige - по местным меркам мы богачи. Ключи, три поворота на одном, два на другом. Еще один поворот, но уже бакелитовой крутилки выключателя, и в глаза бьет ослепительный свет двадцати пяти ваттной лампочки. Мы наконец-то дома! Осталось только скинуть и засунуть в специальную коробку смердящие конским навозом калоши.

Дом. Странное название для десятиметровой клетушки без всяких удобств, пусть даже она расположена в самом центре столицы СССР. Странное время - февраль 1931 года. Неформального лидера ВКП(б) называют странной фамилией - Сырцов. Странные зарплаты - за первую неделю текущего месяца я получил на "Электрозаводе" чуть более десяти тысяч рублей ассигнациями. Странные цены - залитые сургучем поллитровки рыковки изредка "выкидывают" в госмагах по тысяче. Газеты трубят про странную опасность энтризма,** поливают площадной бранью странный французский "Народный фронт";*** как будто более опасных врагов у социализма не нашлось.

Хотя о чем я? Для двух миллиардов жителей планеты Земля история течет своими неспешным чередом. Странным все перечисленное кажется одному лишь мне. Алексею Коршунову, обычному студенту, родившемуся двадцать пять лет назад в Екатеринбурге. Один важный нюанс - не том городе, что остался в счастливом имперском прошлом, а наоборот - том, что когда-нибудь случится в будущем. Кто виноват? Выбор широк: дурацкая шутка провидения, игра непостижимых сил природы, демоническая магия или вмешательство высшей технологии. Обычный вечер энергичного 21-го века, обычная прогулка, обычный подъезд обычного дома... секундная потеря сознания. И вот вместо сияющего огнями Петербурга 2014-го года вокруг меня неласковый Ленинград 1926-го.

Четыре года я кутенком барахтался в старом мире. Не скучал, напротив, приключения вышли на зависть режиссерам Болливуда. Отсидка в камере Шпалерки, побег с Соловков в Финляндию через карельские болота, добыча сокровищ Коминтерна из недр банковской ячейки франкфуртского банка, шальные дни и ночи с Мартой, авантюрная турпоездка из Берлина в Ленинград за оставленным в тайнике смартфоном, безнадежные уговоры изгнанного из СССР Троцкого на правый поворот, медвежья игра на бирже. Говоря проще, есть про что диктовать мемуар.