Скрещение судеб

Перед самым своим уходом Мария Иосифовна поняла, что не успела написать о собственной жизни. Но кое-что успела рассказать. Родилась она в Екатеринбурге в 1912 году. Ее отец был художник-оформитель, живущий на заказы; он оформлял дома культуры, дворцы труда. Когда-то, до Первой мировой войны, помогал расписывать в Санкт-Петербурге особняк Кшесинской. Он глубоко презирал большевиков и считал, что их власть вот-вот кончится. У него было убеждение, что советская школа испортит девочку. Марию Белкину учила на дому очень хорошая женщина, народоволка, которая ушла из дома отца, коменданта Московского Кремля, и пошла в учительницы по убеждению. Но со временем отец вынужден был просить учительницу устроить Машу в школу, сразу в старший класс, поэтому мимо нее прошла пионерская и комсомольская организации, она не ходила на собрания, не интересовалась общественной жизнью. Мария Иосифовна всегда подчеркивала, что долго не знала, что такое страх. У нее сформировался сильный характер и здравый взгляд на вещи, что в эти годы было огромной редкостью.

Голубые, глубоко посаженные глаза, длинная белая коса – когда она познакомилась с Тарасенковым, ее красота была абсолютно несовременной. Все находили в ней сходство с актрисой, игравшей Дуню в немом фильме «Станционный смотритель». Во дворе писательского клуба в конце тридцатых годов находился теннисный корт, она решила заниматься теннисом. Константин Симонов, ее товарищ по Литинституту, к которому она обратилась за помощью, сказал ей, что для начальных занятий теннисом он слишком сильный партнер, ей нужен кто-то из начинающих. Он показал на Тарасенкова и представил их друг другу. Так они и познакомились. Потом пошли гулять по Москве. Он читал ей наизусть множество стихов, и больше всего – Пастернака. Мария Иосифовна хорошо знала классику XIX века, а тут на нее обрушился поток другой, не известной ей, поэзии. Она была просто заворожена. Гуляли они всю ночь, а под утро возвращались через Дорогомиловскую заставу. Тарасенков повел ее к дому в Конюшковский переулок через дворы и сараи. Обитатели московских домиков, более напоминавших дачи, в теплые ночи стелили себе прямо во дворе; Тарасенков проводил ее через дыры в заборах, через огороды, они то перешагивали, то перепрыгивали через спящих и, наконец, вышли к ее дому. Мария Иосифовна удивлялась, как он знал Москву, ее тайные ходы и выходы; только потом открылось, что он несколько лет прожил беспризорником на улице. Через несколько дней он сделал ей предложение. Он был разведен и жил один в чердачной комнатке на Пятницкой улице, где помещались только стол и койка, а из окна был выход на крышу. Тарасенков любил открыть окно, оставив крошки хлеба на крыше, и тогда десятки белых голубей подлетали к окну и заполняли его узкую комнатку. Когда Мария Иосифовна первый раз пришла к Тарасенкову в гости, ее поразила эта комнатка, полная белых птиц.

Она не сразу дала согласие выйти замуж, плохо представляя себя женой и матерью.

Но была зачарована тарасенковскими знаниями поэзии, его добрым и приветливым нравом. Она не знала его критических статей: социалистический реализм, о котором он писал, был ей абсолютно безразличен, как и всеобщее увлечение Маяковским. Они поселились в маленьком доме на Конюшках вместе с ее отцом и матерью. Именно туда Тарасенков принес всю свою огромную коллекцию поэзии начала XX века.

Конец лета, осень 1940 года, весна 1941-го прошли в доме Тарасенкова и Белкиной под знаком Цветаевой. Встречи, разговоры, прогулки. Но Тарасенков в это время учился на курсах военных корреспондентов, а ранней весной 1941 года его и Гроссмана командировали в Прибалтику писать об участниках боев с белофиннами. Тарасенков вернулся в Москву почти к самому началу войны. Мария Иосифовна эвакуировалась с сыном и родителями в Ташкент, но в начале 1942 года вернулась в Москву, а затем устроилась корреспонденткой в Совинформбюро. Дошла почти до Берлина. Участвовала в вылетах так называемых «ночных ведьм» – летчиц знаменитых «У-2».

После войны она стала совсем другой. От туберкулеза в 1946 году умер отец. Она увидела трагедию и унижения близких ей друзей во время кампании борьбы с космополитами. Ужасалась тому, как ее муж мечется между любовью к поэзии, в частности к Пастернаку, и необходимостью писать о нем разносные статьи. После ранней смерти мужа в 1956 году (ему было 46 лет!) ее жизнь началась с белого листа, она осталась главой маленькой семьи – с матерью и сыном, именно тогда окончательно оформился ее твердый характер и обостренное чувство справедливости. Она много ездила по стране, писала очерки, печаталась в «Новом мире» Твардовского. Исполнила мечту Тарасенкова и сделала на основе его собрания книг библиографический труд «Русские поэты XX века. 1900–1955». Но главное было впереди. Она помнила, что встреча с Цветаевой, может быть, самое важное, что случилось в ее жизни.