Скрещенные костями (ЛП)

Адам так и не сдвинулся с места, где стоял, говоря о комнате, в которой он доверил мне о себе позаботиться. Я не была уверена, что он действительно так думал — я не знала — но он был нужен мне, чтобы стоять на своих двоих. — Позвать кого? — спросил он.

Она улыбнулась ему, не отрывая от меня взгляда. — А ты не знал? Твоя подруга принадлежит Стефану.

Он засмеялся, странно счастливый звук в этой обители скорби — в тени комнаты. Это был хороший повод, чтобы отвернуться от Марсилии и бросить играть в игры взглядов. Повернуться спиной означало, что я ничего не теряла — только что состязание закончилось.

Я пыталась не позволить болезненному страху, который я ощущала, отразиться на лице. Стараясь быть той, в ком нуждался Адам — и Стефан.

— Как кайот, Мерси может приспосабливаться, — сказал Адам Марсилии. — Она принадлежит тому, кого она выберет. Она принадлежит ровно столько, сколько она хочет, — он представил это как хорошую новость.

Тогда он сказал, — Я думал, все это ради предотвращения войны.

— Так и есть, — сказала Марсилия. — Зови Стефана.

Я подняла подбородок и посмотрела на нее через плечо. — Стефан мой друг, — сказала я ей. — Я не приведу его на казнь.

— Великолепно, — сказала она мне оживленно. — Но твое беспокойство неуместно. Я могу обещать, что ему не причинят физическую боль, ни я, ни кто-то из моих, сегодня вечером.

Я покосилась на Уоррена, и он кивнул. Вампиров может быть трудно прочесть, но он лучше чувствовал ложь, чем я, и его нос согласился с моим: она была правдива.

— Или удерживать его здесь, — сказала я.

Запах ее ненависти стих, и я не могла ничего сказать о том, что она чувствовала. — Или удерживать его здесь, — она согласилась. — Свидетели!

— Засвидетельствовано, — сказали вампиры. Все они. Все точно в одно и то же время. Как марионетки, только более жуткие. Она ждала. Наконец, она сказала:-Я имею в виду не повредив ему.

Я размышляла, ранее сегодня вечером, он отверг Бернарда, даже при том, я была уверена, что он согласился с оценкой Бернарда о ее длительном правлении семьей. В конечном счете, он любил ее больше, чем свою семью, свой зверинец из овец, или свою собственную жизнь.

— Ты причиняешь ему вред своим длительным существованием, — сказала я ей, так тихо, как только могла. И она вздрогнула. Я подумала об этой дрожи … и о том, как она позволила ему жить даже при том, что он, из всех ее вампиров, имел причины видеть ее мертвой — и имел все средства для этого. Может быть, Стефан был не единственным, кто любил.

Тем не менее, это не мешало ей мучить его.

Я закрыла глаза, доверяя Уоррену, доверяя Адаму свою безопасность. Мне только было жаль, что я не могла сохранить в безопасности Стефана. Но я знала, что он захочет, чтобы я сделала это.

Стефан, позвала я, как делала это раньше — потому что знала, что он хочет этого. Конечно, он знает, куда я его зову и придет готовый защитить себя.

Ничего не произошло. Стефана не было.

Я посмотрела в сторону Марсилии и пожал плечами. — Я позвала, — сказала я ей. — Но он не обязан прийти, когда я зову.

Это, казалось, не беспокоило ее. Она просто кивнула-удивительно деловой жест от женщины, на которой шелковое платье эпохи Ренессанса и драгоценности, смотрелись бы более ожидаемо, нежели ее современный костюм.

— Тогда я открываю эту встречу, — сказала она, прогуливаясь к старому похожему на трон креслу в центре комнаты.

— Сперва, я бы вызвала к креслу Бернарда.

Он пришел, сопротивляющийся и окоченевший. Я узнала структуру его движений — он был похож на волка, которого призывают против его воли. Я знала, что не она его создала, но, тем не менее, также имела власть над ним. Он все еще был в той одежде, что я видела его в последний раз. От света флюоресцентных ламп резко вспыхнуло маленькое лысеющее пятно на вершине его головы.

Он сел неохотно.

— Здесь, дорогой, позволь мне помочь. — Марсилия взяла каждую его руку и пронзила о торчащие латунные шипы. Он боролся. Я видела это в свирепости его лица и по напряжению мышц. Я не могла видеть, чего стоило

для Марсилии — держать его под контролем.

— Ты был непослушным, нет? — спросила она. — Не верным.

— Я не был не верен по отношению к семье, — произнес он сквозь зубы.

— Правда, — сказал мальчишеский голос.

Самого Волшебника. Я не видела его — хотя смотрела. Его светло-золотые волосы были подрезаны, близко к черепу. На лице была смутная улыбка, когда он прогуливался вниз от верхней части трибуны напротив нас. Используя места на трибуне в качестве лестницы.

Он был похож на молодого студента средней школы. Он умер прежде, чем его черты имели шанс измениться к зрелости. Он выглядел мягким и молодым.

Марсилия улыбнулась, когда увидела его. Он перепрыгнул через последние три места и легко приземлился на паркет. Она была ниже, чем он, но поцелуй, которым он поприветствовал ее, заставил болезненно сжаться мой живот. Я знала, что ему сотни лет, но это не имело значения, потому что он похож на ребенка.

Он отстранился и, протянув палец, провел им по руке Бернарда и вниз к подлокотнику.