Скрипач не нужен

Но почему об этом приходится напоминать? Да потому что новость о смерти поэта в Эквадоре не относится к разряду «долгоиграющих». Я подозреваю, что и довольно быстрое распространение этой новости было вызвано двумя обстоятельствами: во-первых, самоубийство, а не обычная смерть, а во-вторых, смерть в экзотическом Эквадоре, а не в рязанской провинции.

О Ширяеве широкая публика не знала НИЧЕГО. И я не знал. Но теперь, найдя его стихи в его блоге, могу свидетельствовать: Ширяев в самом деле был замечательным поэтом…

Так и будет. Вымокнет сирень,
смолкнут скрипки, выгорят обои,
и поманит пением сирен
этот мир, покончивший с тобою.

И не хватит воска. А дожди

не способны вылечить от жажды.
Я когда-то вспомню – подожди
– это тело, данное однажды.

Облако причаливает к горе.

К облаку причаливает самолет.
Так ли уж важно в этой простой игре,
кто и кого насколько переживет?

Братское небо, влажная простыня.

Звезды ложатся в пашню плечом к плечу.
Семя двудольное, космополита, меня,
пусть закопают в космос. Я так хочу.

Это – поэзия. Вне сомнения. Или, по крайней мере, очень хорошие стихи, потому что слово «поэзия», с одной стороны, слишком широкое по смыслу, а с другой – слишком ответственное в масштабах времени. Хорошо уже то (если допустить, что в самоубийстве может быть что-то хорошее!), что последняя книга Андрея Ширяева теперь точно будет издана и вызовет повышенный интерес. Хотя и за это отвечать не берусь… Кто знает?

Мы живем в ужасном мире. Мы, в частности, живем в мире, где поэту, чтобы громко заявить о себе, нужно совершить самоубийство. Так же было в свое время с Борисом Рыжим из Екатеринбурга. Так же было с поэтом Ильей Тюриным, который в 1999 году при загадочных обстоятельствах утонул в Москве-реке. И вот уже весной 2000 года в «Художественной литературе» вышла книга его стихов, песен, статей и эссе, которую поэт и критик Марина Кудимова называла «главным событием миллениума». Самоубийство или трагическая смерть стали чуть не единственным аргументом поэта, чтобы доказать миру, что он – настоящий поэт…

И, конечно, немедленно вспоминаются Есенин и Маяковский. Хотя самоубийство первого – под сомнением. Даже в словаре «Русские писатели» вы прочитаете, что обстоятельства смерти Есенина до конца не выяснены.

Давайте всё же опамятуемся и поймем очевидную вещь. Самоубийство – не доблесть, а глубокое и очень одинокое несчастье. Мы, русские, не самураи, у нас нет кодекса чести в вопросе лишения себя жизни. Это просто несчастье и горе для родных и близких. Простое, но тяжелое горе. Самоубийство НИЧЕГО не проявляет особенно «поэтического» в стихах поэта, хорошего или плохого. В самом лучшем случае (если можно считать это лучшим случаем!) оно годится поэту в зачет как честный ответ на некоторые стихи, строки, вроде «точки пули в конце пути» Маяковского.

Давайте признаем: в самоубийстве нет и не может быть поэтической составляющей. Давайте вспомним, что НИ ОДИН из великих русских поэтов XIX века не покончил с собой. Если не считать добровольной гибелью поведение Пушкина и Лермонтова перед дуэлями. Редкое в этом ряду исключение – Афанасий Фет, который пытался покончить с собой, тоже по причине немощного состояния. По некоторым данным (кстати, вполне возможно, и недостоверным), его смерти от сердечного приступа 21 ноября 1892 года предшествовала попытка заколоть себя кинжалом с криком «Черт!». Перед этим он выслал жену из дома – за шампанским…

Но если это и так, то это исключение, подтверждающее правило: не было культа самоубийства у поэтов XIX века. Да и начала ХХ тоже. Некрасов умирал мучительной, но своей смертью. Блок, которого не выпускали за границу на лечение, страдал страшно, но рук на себя не наложил. Культ поэта-самоубийцы рождается в советское время. Но и в эту эпоху самоубийц-поэтов несравненно меньше, чем казненных или замученных.

Мы живем в ужасное время. Если бы Андрей Ширяев не застрелился, а тихо скончался в Эквадоре или продолжал бы жить, о нем не узнала бы публика. Буквально через два дня после смерти появилась статья о нем в «Википедии» – раньше, выходит, был недостоин. Но насколько прочна эта слава?

Гибель поэта – это всегда плохо. Поэт, если он поэт, а Андрей Ширяев был поэтом, вносит в мир хоть малую, но толику гармонии, «рифмуя» этот мир с самим собой, объединяя его образами и созвучиями. С его гибелью, тем более добровольной, не просто рвется нить гармонии, но умножается хаос.

20 октября 2013

Когда человек думает, Бог смеется