Скрипач не нужен?

– Сидеть, – равнодушно бросил в ее сторону Неверов, продолжая разглядывать снимки. Потом поднял голову и спросил у Драгомилова:

– Что она говорит?

– Преимущественно ерунду. Дескать, пока была в отъезде, почту забирала соседка, отдала ей потом большой стопкой…

– Это за три-четыре дня? – поднял брови Неверов. – Сколько же она газет выписывает?

– Письмо было внутри стопки, – словно его и не прерывали, продолжил Драгомилов, – и госпожа Миронова его не заметила. А вчера, разбирая газеты, нашла. И естественно, как законопослушная гражданка, немедленно позвонила ко мне. Очень любезно с ее стороны, правда?

– Я не понимаю, – хотя и с некоторым трудом, Светлане еще удавалось держаться с достоинством. Да, выглядит она именно так, как нужно: спина прямая, плечи расправлены, подбородок чуть приподнят, голос холодно-сдержанный. Вот что она при этом чувствует, это уже совсем другой разговор. – Почему вы позволяете себе разговаривать подобным…

– Письма в конверте не было? – перебил ее Неверов.

Она поджала губы, демонстрируя, насколько ей не нравится подобное обращение и ответила подчеркнуто коротко и сухо:

– Нет.

– А как тогда вы догадались, что это от Акимова? На конверте ведь обратного адреса нет.

– Там и прямого нет, – проворчал Драгомилов.

Светлана посмотрела на него, потом перевела взгляд на Неверова:

– Витя показывал их, когда заходил ко мне на работу. Он говорил, что работает фотокорреспондентом в какой-то газете. Я же рассказывала.

– Фотокорреспондент, – с отвращением сказал Драгомилов.

А Неверов взял одну из фотографий, включил настольную лампу и начал тщательно ее разглядывать. Лизнул палец, потер уголок, потом царапнул ногтем, словно пытаясь соскрести глянец с поверхности.

– Ну?! – напряженно спросил Драгомилов.

Вместо ответа, Неверов мрачно выругался.

Светлане с самого начала было не по себе, а теперь стало по настоящему плохо. Неизвестно, на какое развитие событий рассчитывал Керженцев, но то, что все идет неправильно, было совершенно понятно. Впрочем, он что-то говорил о своих людях, которые будут рядом и… и где они, интересно, эти люди? Она покосилась на дверь и вздохнула.

Мужчины одновременно, словно только услышав этот вздох, вспомнили о ее существовании, уставились на Светлану. Через секунду Драгомилов расплылся в сладкой улыбке:

– Светлана Дмитриевна! А может, расскажете правду? Кто вам дал эти фотографии? Сам Акимов? Или кто-нибудь из его… друзей? И кто послал вас сюда?

– Меня никто не посылал, я сама, – слабо запротестовала она. – А фотографии я нашла среди газет.

– Ну зачем вы так, Светлана Дмитриевна? – улыбка еще держалась на лице Алексея Николаевича. – Знаете, я ведь полюбопытствовал, полистал пару ваших романчиков. Хоть я и не любитель подобной литературы, но оценить могу, пишете вы неплохо. А вот артистка из вас, честное слово, никакая! Врете ведь все, а врать не умеете. Вы неглупая женщина, Светлана Дмитриевна, и, наверняка, уже поняли: тот человек, что вас прислал, он ведь вас просто подставил. Наговорил, наверное, вздора романтического, пообещал честное имя Акимова восстановить? Так ведь?

Светлана удержалась, чтобы не кивнуть, но внимательно наблюдавший за ней Драгомилов, поймал даже легкий намек на это движение.

– Вас использовали и вы даже не знаете с какой целью, – с сочувствием сказал он. – За болванчика сыграли, Светлана Дмитриевна, а ведь это так унизительно… ну, облегчите душу, скажите, кто вас прислал?

Светлана молчала. На самом деле, в ее молчании было больше растерянности, чем твердости и убежденности. Керженцев, действительно, использовал ее, это она понимала с самого начала. И использовал втемную – он ведь так и не ответил толком ни на один ее вопрос, только сыпал штампованными формулировками: сбор улик, следственный эксперимент… И он говорил, что Витька никогда не был бандитом, а совсем наоборот… и что надо довести дело до конца… у Павла Александровича все получалось так ясно и логично! А теперь Драгомилов говорит, что ее подставили и у него тоже все так логично…

– Да ты что, сам не знаешь, кто ее подослал?! – неожиданно взорвался Неверов. – Или сомневаешься?

– В том-то и дело, что сомневаюсь. Он так дела не делает, на него серьезные ребята работают. А тут, какая-то самодеятельность художественная! Не понимаю!

– А кто тогда? Думаешь это Сазан накатывает?

– Тоже непонятно, с чего он вдруг так расхрабрился, – сквозь зубы ответил Драгомилов и перевел взгляд на Светлану, – так что, Сазан? Вы его знаете? Откуда? Вас Акимов познакомил?

– Я не понимаю… Сазан какой-то… – ах, черт, голос все-таки дрогнул и сорвался.

– Да что ты с ней цацкаешься! – взорвался Неверов и, резким движением вырвав у Светланы из рук сумочку, вытряхнул ее содержимое на стол. – Черт побери!

Вот теперь она поняла, что до сих пор вовсе и не боялась. Так, немного нервничала, не больше. А по настоящему страшно стало сейчас. Двое, до предела обозленных мужчин, требуют, чтобы она рассказала и то, что знает, и то, о чем понятия не имеет! И как, интересно, Керженцев контролирует этот процесс?!