Скрипка

Несколько часов я лежала, вперившись в тот якобы реальный мир тикающих часов, в президентском люксе, глядя на все сквозь полуприкрытые веки.

Я обняла скрипку, свернулась вокруг нее калачиком и держала ее, как когда-то держала меня мама, или я держала Лили, или я и Лев, или Карл и я тулились друг к другу.

В какую-то минуту под влиянием паники я чуть было не пошла к телефону, чтобы звонить моему мужу, Льву, моему законному мужу, от которого я так глупо отказалась. Нет, это только причинит ему боль, ему и Челси.

Подумай о трех мальчиках. А кроме того, почему я вдруг решила, что он захочет вернуться, мой Лев? Он не может оставить ее и своих детей.

Он не должен этого делать, а я не должна думать об этом или даже желать этого.

Карл, побудь со мной. Карл, книга в хороших руках. Карл, работа завершена. Я отодвинула изможденную фигуру от стола, потянув за собой. «Приляг, Карл, все бумаги уже в порядке».

Раздался громкий стук.

Я проснулась.

Должно быть, я все-таки уснула.

Небо за окном было ясным и черным.

Где-то в гостиной или столовой распахнулось окно. Я слышала, как оно стучит. Окно в гостиной, то самое окно в центре фасада. В одних носках, не выпуская скрипку из рук, я прошла по темной спальне в гостиную и почувствовала сильный порыв освежающего ветра. Я выглянула в окно. Небо было чистым, усеянным звездами. Песок золотился при свете электрических фонарей, протянувшихся по всему бульвару.

Море бушевало на широком пляже.

Оно накатывало бесконечными блестящими волнами, нахлестывавшими друг на друга, и в этом свете гребень каждой волны на мгновение становился почти зеленым, а затем вода снова окрашивалась в черный цвет, после чего предо мною поднимались из пены танцующие фигурки.

Это происходило по всему пляжу, с каждой волной.

Я увидела это один раз, второй, я увидела это, глядя направо и налево. Я внимательно изучала одну шеренгу танцоров за другой. Одна волна за другой приносила их из глубин, они поднимались и протягивали руки к берегу, или к звездам, или ко мне, я точно не знала.

Иногда волна оказывалась такой длинной, а пена такой густой, что порождала восемь или девять гибких грациозных фигурок, они откатывались назад в море, а на смену им уже шла следующая пенная полоса.

– Никакие вы не души проклятых или спасенных, – сказала я. – Вы просто красивы. Так же красивы, как в том пророческом сне. Так же красивы, как ливневый лес в горах, как облака, проплывающие мимо лица Господа. Лили, тебя здесь нет, моя дорогая, ты не связана ни с одним местом, даже таким красивым, как это. Я бы почувствовала, если бы ты была здесь.

И снова ко мне пришла та мысль, тот незаконченный план, та недосказанная молитва, что нужно прогнать призрака.

Я взяла стул и уселась у окна. Ветер откинул мои волосы назад.

Волна за волной приносили на берег танцоров, ни один из них не был похож на другого, каждая группа нимф особенная, как мои концерты, а если и было какое-то повторение, то о нем знали только приверженцы теории хаоса. Время от времени какой-нибудь танцор поднимался во весь рост, и казалось, еще немного, и он высвободится из водного плена.

Так я просидела до утра.

Чтобы играть, мне вовсе не нужен сон. В любом случае я сумасшедшая. А если совсем свихнусь, то это только поможет делу.

Наступил рассвет, а с ним началось оживленное движение на улицах, внизу засуетились люди, распахнулись двери магазинов, покатили автобусы. В волнах заплескались купальщики. Я стояла у окна, с моего плеча свешивался мешок со скрипкой.

Какой-то звук отвлек мое внимание.

Вздрогнув, я обернулась. Но это был всего лишь посыльный, который вошел с букетом роз.

– Мадам, я очень долго стучал.

– Ничего страшного, это ветер виноват.

– Внизу собрались молодые люди. Вы для них так много значите, они пришли издалека, чтобы взглянуть на вас. Мадам, простите меня.

– Все в порядке. Дайте мне розы, я им помашу. Они узнают меня, когда увидят с розами, а я узнаю их.

Я вернулась к окну.

Солнце немилосердно обжигало воду; через секунду я разглядела их, троих стройных молодых женщин и двух мужчин, оглядывавших фасад отеля из-под ладошек, затем один из них увидел меня, увидел женщину с челкой и распущенными волосами, державшую в руках красные розы.

Я долго им махала и смотрела, как они подпрыгивают.

– В Португалии есть такая песня, классическая песня, – сказал посыльный. Он в это время возился с маленьким холодильником возле окна – проверял, есть ли напитки, какова температура. Молодые люди внизу все подпрыгивали и посылали мне воздушные поцелуи.

Да, поцелуи.

Я тоже посылала им поцелуи.

Потом я попятилась, когда мне показалось, что уже можно, и закрыла окно. Скрипка висела как горб на моей спине, в руках были розы. Сердце громко колотилось.

– Эта песня, – сказал посыльный, – кажется, была популярна в Америке. Она называется «Розы, розы, розы».

Глава 18

Это был коридор с греческой мозаикой на полу, толстыми золотыми завитушками, облицованный коричневым мрамором.