Скрипка

Руки так замерзли, что я почувствовала боль. Переложив скрипку со смычком в левую руку, я сунула пальцы правой в рот, чтобы согреть их. Потрескавшиеся губы были холодные. Господи! Какой адский холод. Моя одежда совершенно не защищала от ветра.

На мне по-прежнему был тот простой легкий наряд, в котором я была, когда он меня украл. Бархатный жилет, шелк.

– Просыпайся! – прокричала я. – Найди свое место. Возвращайся к себе! – вопила я во все горло. – Прерви этот сон. Покончи с ним.

Сколько раз я проделывала это, возвращалась из фантазий, грез или ночных кошмаров и оказывалась в своей кровати о четырех столбиках, оказывалась в восьмиугольной комнате, за окнами которой шумели машины, мчавшиеся по авеню? Если это сумасшествие, то я с ним не смирюсь! Я предпочту жить в муке, чем так! Но все вокруг было слишком реально!

Возвышались современные здания. Из-за угла вывернул трамвай в два вагона, обтекаемой формы, современного вида, а прямо перед собой я увидела яркое пятно – не что иное, как газетный киоск, открывшийся, несмотря на зиму, его переносные стены уже были увешаны разноцветными журналами.

Я метнулась к киоску. Нога попала в трамвайный рельс. Я знала это место. Я упала и спасла скрипку только потому, что успела повернуться на бок, ударившись локтем о камни.

С трудом поднялась.

Вывеску, светившуюся над головой, я уже видела раньше: «Отель „Империал“».

Это была Вена моего времени, это была теперешняя Вена. Не может быть, чтобы я оказалась здесь, невозможно. Не может быть, чтобы я очнулась в другом месте.

Я затопала ногами, закружилась на месте. Просыпайся!

Но ничего не изменилось. На этот раз в рассветный час Рингштрассе просыпалась к жизни, Стефан куда-то исчез, а по тротуару шли обычные горожане. Из огромного роскошного отеля появился швейцар. Здесь всегда останавливались и останавливаются знаменитости – короли и королевы, Вагнер и Гитлер, будь они оба прокляты, и Бог знает кто еще жил в этих королевских апартаментах, которые я когда-то видела мельком. Господи, я снова здесь. Ты меня оставил здесь.

Какой-то человек заговорил со мной по-немецки.

Оказалось, что, падая, я задела киоск и сбила набок одну стену из журналов. Мы все потерпели крах, эти журнальные лица и неуклюжая женщина в глупом летнем наряде со скрипкой и смычком.

Меня подхватили уверенные руки.

– Прошу вас, простите, – пролепетала я по-немецки, потом по-английски. – Мне очень жаль, очень-очень жаль, я не хотела… Прошу вас.

Мои руки. Я не могла ими шевельнуть. Мои руки заледенели.

– Так вот какую игру ты затеял? – выкрикнула я, не обращая внимания на собравшихся вокруг людей. – Хочешь отморозить их вконец, сделать со мной то же, что твой отец сотворил с тобой? Так вот, у тебя ничего не получится!

Мне хотелось ударить Стефана. Но все, что я видела вокруг, – обычные равнодушные люди, а потому абсолютно реальные.

Я подняла скрипку. Я подняла скрипку к подбородку и начала играть. Еще раз решила узнать, примет ли реальный мир мою душу. Я услышала музыку, выражавшую как нельзя лучше мои самые потаенные безобидные желания, я услышала, как она рвется к небесам с любовью и верой. Реальный мир был как в тумане, впрочем, ему и полагалось таким быть – газетный киоск, кучка людей, остановившийся небольшой автомобиль.

Я продолжала играть, мне было все равно. Руки согрелись от игры. Бедный Стефан, бедный Стефан. Я выдыхала пар на холоде. Я играла и играла. Мудрое горе не ищет мести у самой жизни.

Внезапно пальцы одеревенели. Я действительно замерзла, очень сильно замерзла.

– Входите, мадам, – произнес человек рядом со мной. Подошли и другие. Молодая женщина с зачесанными назад волосами. – Входите, входите же, – твердили они.

– Но куда? Где мы находимся? Я хочу оказаться в своей постели, в своем доме, я бы проснулась, если бы только знала, как вернуться в свою постель и в свой дом.

Тошнота. Все вдруг потемнело, я уже не чувствовала тела от холода, проваливаясь в небытие.

– Скрипка, прошу вас, скрипка…

Я не чувствовала своих рук, зато видела скрипку, видела этот бесценный кусочек дерева. А еще я видела перед собой огни, танцующие огни, как бывает, когда идет дождь, только вот дождя никакого сейчас не было.

– Да-да, дорогая. Позвольте, мы поможем вам. Держите свою скрипку, а мы будем поддерживать вас. Теперь вы в безопасности.

Передо мной стоял старичок, он кивал и руководил остальными вокруг меня. Почтенный старичок, европейского вида, с седой шевелюрой и бородой, что было довольно странно, он словно попал в Вену из далекого прошлого, когда еще не произошли те ужасные войны.

– Пусть скрипка остается в моих руках, – сказала я.

– У вас бесценный инструмент, дорогая, – сказала женщина. – Немедленно позовите доктора. Держите ее с обеих сторон. Осторожно, бережно! Милая, мы вас держим.

Женщина направила меня через вращающиеся двери. Тепло и свет оказались шоком. Тошнота. Я скорее умру, но не проснусь.

– Где мы? Какой сегодня день? Руки замерзли, мне нужно отогреть их в теплой воде.

– Вы с нами, детка, все хорошо, мы вам поможем.