Скрипка дьявола

Мальчик подчинился, но выражение досады на его лице было столь красноречивым, что отец посчитал себя вправе его одернуть:

— Не корчи из себя агнца, которого ведут на заклание, если хочешь говорить с отцом.

— Папа, не смеши меня, это ты хочешь со мной говорить.

— Но ты мне не отвечаешь. А я только что спросил тебя, помнишь ли ты Элену.

— Да-а-а! — ответил Грегорио, растягивая слово, чтобы показать, как неприятен ему этот разговор.

— И что ты о ней думаешь?

Мальчик продолжал хранить молчание, стараясь не встречаться взглядом с отцом. Его правая нога, выдавая внутреннее напряжение, подергивалась, словно у отряхивающейся от воды собаки.

— Не хочешь отвечать? — не унимался Пердомо, не замечая, что его настойчивость раздражает сына.

— Папа, что я, по-твоему, должен тебе сказать? Если ты хочешь ее трахнуть, пожалуйста, только оставь меня в покое, ясно?

Почувствовав, что зашел слишком далеко, мальчик хотел вернуться к себе в спальню, но отец схватил его за руку.

— Откуда эти выражения, парень? — спросил он скорее весело, чем сурово.

— Ниоткуда, — ответил юнец, не решаясь посмотреть ему в лицо.

— Если бы я хотел, как ты выражаешься, ее трахнуть, я бы поступил совершенно иначе, тебе не кажется? Отправил бы тебя сегодня к дедушке и бабушке, и дело в шляпе.

— Хорошо, пусть между вами ничего нет, но почему ты хочешь использовать меня в качестве предлога? Тромбонистка рассуждает о скрипках. Так не пойдет, папа! — возмущенно выпалил мальчик.

— Я же сказал, что она училась игре на скрипке в консерватории, это был ее второй инструмент! Ты поздороваешься с ней, покажешь скрипку, поужинаешь с нами, а потом, если хочешь, отправишься спать.

— Ладно, — согласился юнец скрепя сердце. — Посмотрим.

— Посмотрим? У тебя нет другого выбора, Грегорио. Потому что это говорю я, твой отец!

Вторую половину фразы мальчик слышал уже в своей спальне, куда удалился от отцовского гнева. Пердомо поспешил вслед за ним, но дверь уже была закрыта на щеколду.

— Грегорио, я ухожу. Хочешь пойти со мной?

Молчание.

— Я еду в «Икеа» купить нам что-нибудь на ужин. Поедем вместе?

Молчание.

— Хочу купить наши любимые биточки. И клюквенный мармелад. И сливочный крем. У тебя есть два часа, чтобы справиться с плохим настроением. Элена придет в девять. Надеюсь, сегодня вечером ты будешь вести себя как положено, а не выкидывать номера, договорились?

Мальчик словно сквозь землю провалился.

Отец решил оставить его в покое и вышел из дома, моля небо о том, чтобы их гостье не меньше, чем Грегорио, понравились продукты известной шведской сети.

Элена пришла на свидание с английской пунктуальностью. Сначала Пердомо хотел надеть к приходу гостьи костюм, но, сочтя его слишком официальным, довольствовался пристойными брюками и любимой рубашкой. После возвращения домой он не видел Грегорио, тот, вероятно, сидел взаперти в своей спальне.

Тромбонистка была в черном платье с узкой юбкой до колена, черных чулках, туфлях на высоком каблуке и необъятном бежевом кардигане, перехваченном на талии широким блестящим поясом. Не будучи одеждой для коктейля или вечерним платьем, этот ансамбль поражал своей чувственностью и, разумеется, никак не вязался с селедкой и битками с картошкой, которые Пердомо собирался предложить на ужин.

— Добро пожаловать! — воскликнул он, распахивая дверь. — А ты, я вижу, пришла не одна, — прибавил он, заметив, что девушка захватила с собой инструмент.

Элена вручила ему бутылку вина, купленного к ужину, поцеловала — ему показалось или во время второго поцелуя она коснулась уголка его губ? — и объяснила с лукавой улыбкой:

— Я принесла тромбон, потому что ты мне сказал, что будет Грегорио. Вот я и подумала, что ему будет интересно взглянуть на инструмент и посмотреть, как на нем играют.

— Великолепная идея! — И неожиданно для самого себя он начал бессовестно лгать: — Грегорио очень хотел, чтобы ты пришла… Он даже спросил меня, не знаешь ли ты какого-нибудь дуэта для скрипки и тромбона. — Он протянул руку. — Дай мне инструмент, я поставлю футляр сюда. И я не знаю, будешь ли ты это снимать, — прибавил он, имея в виду кардиган.

— Ах, нет, — ответила она с кокетливой улыбкой. — Это же часть ансамбля. Надеюсь, тебе понравилось.

— Ну конечно. — И чуть не прибавил: «С этим макияжем мне понравилось бы все, что бы ты ни надела», но твердо решил не слишком увлекаться комплиментами, чтобы не травмировать сына. Эта ее фраза «Надеюсь, тебе понравилось», подумал он, — целая декларация о намерениях, намек на то, что она хочет казаться ему привлекательной.

Тромбонистка попросила налить ей джина с тоником, инспектор приготовил такой же коктейль для себя, поставил на столик маслины и жареную картошку, подошел к музыкальному центру и поставил диск саксофониста Бена Уэбстера. Элена стразу же узнала музыку.

— Лягушонок! — восторженно воскликнула она. — Мне он тоже ужасно нравится.

— Как ты его назвала?