Скрюченный домишко

Странное выражение скользнуло по лицу Юстаса.

- Дедушка, - сказал он, - был абсолютно антисоциальным элементом!

- В каком смысле?

- Он думал только о своей выгоде. Лоуренс утверждает, это в корне неправильная позиция. И дедушка был очень большим индивидуалистом. Такие черты должны отмирать со временем, как вы считаете?

- Что ж, - довольно резко сказал я, - он, собственно, и умер.

- Не такая уж это трагедия, - заметил Юстас. - Не хочу показаться жестоким, но по-моему, в этом возрасте уже нельзя по-настоящему р_а_д_о_в_а_т_ь_с_я_ жизни.

- И твой дед уже не радовался?

- Естественно, нет. И в любом случае он умер вовремя. Он...

Юстас смолк, увидев входящего в классную комнату Лоуренса.

Мистер Браун принялся рыться в книгах на столе, но мне показалось, краешком глаза он наблюдает за мной.

Наконец молодой человек взглянул на наручные часы и сказал:

- Пожалуйста, будь здесь ровно в одиннадцать, Юстас. Мы очень много пропустили за последние несколько дней.

- О кей, сэр.

Юстас неторопливо направился к двери и вышел, что-то насвистывая.

Лоуренс Браун метнул еще один настороженный взгляд в мою сторону и нервно облизал губы. Я был уверен - он вернулся в классную комнату с единственной целью поговорить со мной.

Наконец после нескольких бессмысленных манипуляций, долженствующих изображать поиски нужной ему книги, Лоуренс заговорил:

- Э-э... И насколько же они продвинулись в следствии?

- Они?

- Полицейские.

Его ноздри задрожали. Мышь в ловушке, подумалось мне. Настоящая мышь в ловушке.

- Они не поверяют мне свои секреты, - ответил я. - О! Мне показалось, помощник комиссара - ваш отец.

- Так оно и есть, - подтвердил я. - Но естественно, он не разглашает служебной тайны.

Я говорил намеренно напыщенным тоном.

- Значит, вы не знаете, как... что... если... - его голос сорвался. Они никого не собираются арестовывать?

- Насколько мне известно, пока нет. Но повторяю, я не в курсе дела.

"Напугай их", - говорил мне инспектор Тавернер. Что ж, Лоуренс Браун был явно напуган.

Он, страшно нервничал, зачастил:

- Вы не представляете себе, что это такое.. Это напряжение... Не знаешь, как... я имею в виду, они просто приходят и уходят... задают дурацкие вопросы, как будто не имеющие никакого отношения к делу...

Молодой человек резко смолк. Я ждал. Он хочет поговорить - что ж, пусть говорит.

- Вы здесь были в тот день, когда главный инспектор сделал то чудовищное предположение? Относительно меня и миссис Леонидис?.. Ч_у_д_о_в_и_щ_н_о_е_ предположение! И ведь ничего нельзя поделать. Нельзя... запретить людям строить догадки! И все это так несправедливо! Просто потому, что она... была гораздо моложе мужа... Это ужасная мысль, ужасная! Я чувствую... не могу не чувствовать... это организованный з_а_г_о_в_о_р_!

- Заговор? Интересно.

Это было действительно интересно, хотя и не в том смысле, в каком понял молодой человек.

- Эта семья, вы знаете... В семье мистера Леонидиса никогда не любили меня. Всегда меня чуждались. Я всегда ощущал их презрение.

У Лоуренса затряслись руки.

- Просто потому, что они всегда были богаты и могущественны. Они смотрели на меня свысока. Кто я для них? Всего лишь жалкий учителишка, человек, отказавшийся от воинской службы. Но у меня были на это веские основания! Были!

Я промолчал.

- Ладно, - взорвался Лоуренс. - Пусть я... испугался! Испугался вдруг не потяну, вдруг в нужный момент не сумею заставить себя нажать спусковой крючок. Как можно быть уверенным, что убиваешь именно нациста, а не простого деревенского паренька, не имеющего никаких политических убеждений и просто призванного в армию? Я убежден: война - это зло и несправедливость. Твердо убежден.

Я продолжал молчать. Молчание сейчас было уместней любых реплик, потому что Лоуренс Браун спорил с собой, раскрывая при этом скрытые доселе стороны своей души.

- Все постоянно смеются надо мной. - Голос его задрожал. - У меня какая-то феноменальная способность всегда выглядеть смешным. Не то чтобы я трус, но я все время делаю все невпопад. Однажды я бросился в горящий дом спасать женщину, но сразу же заблудился в комнатах, потерял сознание от удушья, и пожарникам пришлось долго разыскивать меня. Я слышал потом, как они говорили: "И чего этот идиот полез не в свое дело?" Я вечный неудачник, и все вечно недовольны мной. Тот, кто убил мистера Леонидиса, подстроил все так, чтобы подозрение падало на меня. Убийца хотел погубить м е н я!

- А что вы можете рассказать о миссис Леонидис? - спросил я.

Лоуренс вспыхнул и стал чуть больше похож на человека и чуть меньше на мышь.

- Миссис Леонидис - это ангел, - сказал он. - Ангел. Ее нежность и доброта по отношению к старому мужу достойны восхищения. И подозревать ее в отравлении смешно, просто смешно! И как этот меднолобый инспектор не понимает этого!

- Он настроен с некоторым предубеждением, - пояснил я, - из-за большого количества раскрытых дел об отравлениях пожилых мужей нежными молодыми женами.

- Несносный болван! - сердито отрезал Лоуренс Браун.