Скрижаль Дурной Вести

— Почему и отчего Шишел с тобой напрямую не разговаривает — это ваше с ним сугубо интимное дело, — с назидательной интонацией молвил Финни. — А вот насчет того, что намекает Дмитрий Евгеньевич, — умением правильно выговаривать славянские имена и отчества бармен «Кентербери» гордился особенно, — тебе на что-то, так вот это ты точно говоришь. Ежу понятно, что намекает… Вот припомни-ка: вы все, друзья, часом, дяде Диме ничем в борщ не насерили, вкупе с покойным прадедушкой-то Элевтером, а? Ты над этим призадумайся-ка, парень…

Гарик призадумался. Взгляд его стал отсутствующим, губы что-то шептали, пальцы машинально пытались запихнуть обратно в пустоту столь же машинально извлеченный из нее пивной жетон. Потом ужасная догадка осенила его, жетон брякнулся об пол, и Гарика перекосило.

Прежде чем ввести последнюю цифру кода, Шаленый осенил себя крестным знамением и обещал Богу в дальнейшем подумать о своем поведении. Еще он попросил Бога вломить по первое число придурковатому шулеру Аванесяну, если тот чего намудрил с цифрами. После этого, зажмурившись, надавил клавишу. Трезвона сорвавшейся с цепи сигнализации не последовало. Выстрелов, электрошока, выделения ядовитых газов и аэрозолей — тоже. Приоткрыв один глаз, Шаленый узрел на дисплее надпись, извещавшую его о том, что доступ в сейф свободен.

— Ну, Гарик, шайтанов сын, выберусь отселе, по гроб жизни водкой поить буду. Вот те крест! — торжественно произнес Шишел-Мышел.

Проблема номер один была решена. Проблема же номер два, состоявшая в том, чтобы вместе с содержимым сейфа живым выбраться из запертого снаружи кабинета, будучи при этом в отрыве от олухами унесенного инструмента, решения принципиально не имела, так что Шишел-Мышел и не тратил время на то, чтобы над ней задумываться. Для себя, скорее подсознательно, он уже решил, что, на худой конец, перекемарит в чертовом кабинете до утра понедельника, а там оглоушит первого же барана, что отопрет кабинет, и внаглую, взяв по возможности еще пару заложников, проложит себе дорогу на свободу.

Глядя теперь уже в оба, он отворил пару тяжеловатых дверец и узрел порядком разочаровавшую его картину: несколько папок с деловыми бумагами — которая из них была тем предметом, который давешние олухи приволокли сюда на сохранение, он гадать не стал, совсем немного очень крупных купюр — слишком крупных: номера могли быть внесены в компьютер, две полки с плоскими, бархатом выстланными поддонами, на которых покоились (не так густо, как хотелось бы ему) вправленные в серебро «камушки» — та самая партия товара, по следам которой он и пришел сюда, на двух стальных кюветах-противнях, заменявших полки, пониже — какая-то разносортица и в самом низу, отдельно — явная дешевка — огромный черный бриллиант, вправленный в тусклого металла кольцо. Явная имитация — по Гранд-Театрал такие «камушки» не пробегают. Изготовители даже не удосужились воспроизвести правильную огранку — так, какая-то фантазия на вольные темы, правда, геометрический рисунок чуть посверкивающих плоскостей кристалла как-то магически притягивал взгляд… Совершенно непонятно было, что этот наглый выскочка потерял здесь — среди своих скромных, но благородных товарищей по заточению. Впрочем, платиновая оправа смотрелась неплохо и могла сгодиться в дело.

Распихивать улов по карманам куртки было делом несложным и приятным. Единственное, о чем оставалось сожалеть (кроме запертой двери), так это о той довольно круглой сумме, что успели поделить и унести с собой олухи царя небесного, запершие Шишела на пару суток в роскошном кабинете без отхожего места. Некоторое время Шаленый постоял в задумчивости, держа перед собой чертову стекляшку и раздумывая, куда бы ее пристроить — уж слишком здорова, гадюка.

Он все еще находился в этих размышлениях, когда проблема выхода из кабинета неожиданно решилась сама собой: за его спиной вновь тихо щелкнул замок.

Ровно за восемь минут до этого владелец «Джевелри трэйдс» смог наконец открыть рот.

— В чем дело, господа? — задал Мелканян совершенно естественный в сложившейся ситуации, равно как и совершенно бессмысленный вопрос типу с «вальтером». Тот не соизволил ответить.

— Заткнись, сволочь, отпирай дверь и проходи вперед, быстро!.. — тихо, но очень убедительно распорядился Лысый Крокодил.

Страх ледяной иглой пронзил сердце владельца «Джевелри трэйдс» и тысячей иголочек поменьше прошелся по левой руке. Человеком Бонифаций Мелканян был решительным и не чуждым риска, но в канал настоящего ствола не заглядывал давно.

— Но вы же видите, что уже заперто, — как можно более веско привел он не самый блестящий при имевшемся раскладе аргумент. — И вы же видите — у меня нет ключей, — усугубил он идиотизм ситуации.

— Не принимай нас за олигофренов, старый козел! — прошипел Лысый Крокодил, поправляя стволом автомата сползающие с носа очки. — Ключ у тебя в правой руке! Чем быстрее ты избавишься от Камня, тем тебе же лучше!