Скрижаль Тота. Хорт – сын викинга [сборник]

– Скажи еще, что он улетел… – Торкелль скептически ухмыльнулся.

– Может быть.

– И куда злые духи унесли этого Оборотня?

– В земли русов… – Тут на лице Вагна Окессона появилась нездоровая бледность, и он добавил: – Вместе с Рунгерд. Морав родился в тверди русов.

– Значит, сын Сигурда и Рунгерд считается русом?

– Именно так.

– О боги, ты сошел с ума! Неужели тебе непонятно, что двое таких сильных колдунов, как Сигурд и Рунгерд, обязательно узнают, где находится их возлюбленное чадо?! И тогда жди в гости дружину русов. А как они умеют сражаться, когда затрагивается их честь, не мне тебе говорить. Даже такая сильная крепость, как Йомсборг, против них может не устоять. Тем более если вместе с русами придет и Сигурд Оборотень. В лучшем случае мы все же отобьемся, но положим сотни наших братьев.

– Они не узнают! – твердо ответил ульфхеднар. – Я лично отправил их на Берег Мертвых[217]. Им там самое место.

– Когда это случилось? – недоверчиво спросил Торкелль.

– Давно. Более пятнадцати лет назад.

– Почему я об этом не знаю? И никто не знает.

– Это было бы напоминанием о нашем поражении в заливе Хьёрунгаваг. По-моему, об этом позоре нужно забыть раз и навсегда… – Вагн Окессон немного помолчал, а затем добавил: – Тем более что Сигурд проявил себя в битве великим храбрецом. О нем уже сложили саги.

Торкелль Длинный от ярости покрылся густым румянцем. Он вперил бешеный взгляд в Вагна Окессона, но тот смотрел на него по-прежнему невозмутимо и даже, как могло показаться со стороны, сонно, хотя ситуация была чрезвычайно серьезной и опасной. При упоминании о его промахе (скорее, трусости) во время сражения в заливе Хьёрунгаваг – даже нечаянном, во время буйного пира, когда отвязанные языки несут всякие благоглупости, – ярл в бешенстве мог запросто снести голову неосторожному болтуну.

Но Вагн Окессон был ему не по зубам. Мало того что он прекрасно владел всеми видами оружия, так еще и обладал колдовскими способностями, которые ставили его гораздо выше всех йомсвикингов. Это Вагн доказал еще в отрочестве, когда ему минуло двенадцать лет, победив в схватке ярла Сигвальда Струт-Харальдссона. Он уже тогда владел Силой, которая и помогла ему одержать верх в хольмганге.

– А почему ты не уничтожил этого… Морава вместе с Сигурдом и его женой? – спросил Торкелль.

Впервые на невозмутимом лице ульфхеднара появились признаки сильного раздражения.

– Когда мы окружили охотничий дом Сигурда, этот волчонок ухитрился сбежать, чтобы привести подмогу, – нехотя объяснил Вагн. – Нас было мало, и я не рискнул отправиться за ним в погоню. Спустя несколько лет – это ты должен помнить – мы впервые за долгие годы решили пощипать русов. Признаюсь, повод был так себе – русы распотрошили караван купцов-норгов, на который мы уже положили глаз, – но я воспользовался им в полной мере: попросил хёвдинга Гейрмунда собрать ватагу из варягов-голодранцев, добавил к ним отряд наших йомсвикингов, и мы высадились ночной порой неподалеку от крепости русов. Но мне снова не повезло. Русы оказались сильнее.

– Помню то дело, как же не помнить… – Торкелль Длинный язвительно осклабился. – После этого набега ты приполз в Йомсборг зализывать раны, как побитый пес. А Гейрмунд заливал горечь поражения элем, лакая его бочками, и неделю волком выл, оплакивая мертвых. Мы тогда много воинов потеряли… И все благодаря тебе, как сейчас выясняется! Теперь до меня дошло, что ты преследовал Сигурда Оборотня из-за кровной мести. Не так ли? Так! А все потому, что он увел у тебя твою невесту Рунгерд. Да-да, не спорь, так это и было! Мне все известно. Сигурд слыл красавцем, да и рубакой был первостатейным. Только он сумел отделать тебя на хольмганге так, что ты месяц зализывал раны. Твоя Сила супротив его мощи оказалась никчемной.

– Это все Рунгерд! – Ненависть исказила лицо Вагна Окессона, и оно стало страшным. – Во время хольмганга проклятая вельва[218] опутала меня незримыми нитями своих заклятий, и я утратил на время свою Силу. Разве я могу простить Сигурду двойной позор?! Я поклялся мстить Сигурду и всему его роду. И моя клятва незыблема!

– Ну да, ты большой мастер сыпать клятвами налево и направо… – Торкелль мстительно хихикнул. – Помнится, перед походом на ярла Хакона ты дал обет не возвращаться до тех пор, пока не убьешь Торкелля Глину и не ляжешь в постель с его дочерью Ингибьерг…

– Торкелля Глину я зарубил! – запальчиво возразил ульфхеднар, который совсем потерял свою невозмутимость.

– А как насчет его дочери? Когда тебя отпускали из плена в одних рваных штанах, она смеялась над тобой. И где теперь твой обет?