Скрижаль Тота. Хорт – сын викинга [сборник]

Хольмганг, или «суд чести», назначили на послеполуденное время, решив не откладывать его до завтра. На этом настоял Вагн Окессон, который пылал жаждой мести, тем более что ему показалось, будто его унизили на тинге. Тут уж все решили пойти навстречу его желанию – ссориться с могучим ульфхеднаром не хотелось даже своенравному Торкеллю.

Мораву никогда не доводилось участвовать в подобных поединках (хотя у русов они иногда тоже случались), но отец Сигурд, словно предчувствуя, что его сыну придется драться на «суде чести», рассказал ему о правилах хольмганга, принятых у викингов. Обычно условия единоборства обговаривали непосредственно перед боем. Отказ от поединка навлекал на провинившегося серьезную кару. Его объявляли нидингом, что было равнозначно статусу изгоя. А причинение смерти на хольмганге не считалось убийством.

В древности практически не существовали законы (за редким исключением), касающиеся «суда чести», который обычно заканчивался гибелью одного из его участников. Но несколько десятков лет назад были приняты правила хольмганга – чтобы избежать бессмысленной гибели сильных, хорошо обученных воинов. А на Исланде и в племени норгов в последнее время хольманг был вообще запрещен. Но если поединка все-таки нельзя было избежать, то он велся до первой крови и заканчивался уплатой трех мер серебра победителю. Такие правила привели к тому, что появились профессиональные драчуны, которые разъезжали в поисках противника послабее, неплохо на этом зарабатывая.

Но в случае с Моравом поединок до первой крови исключался. Ульфхеднар настоял, чтобы сражение длилось до гибели одного из участников «суда чести». Торкелль Длинный, в отличие от остальных йомсвикингов, понимал мотивы Вагна и не стал ему перечить, хотя участники тинга недоумевали и терялись в догадках, чем так сильно насолил магу симпатичный воин-рус, у которого еще молоко на губах не обсохло. Зная мощь ульфхеднара, никто не сомневался в том, что Вагн Окессон раскроит юнцу голову своим знаменитым заговоренным топором.

Слово «Хольмганг» переводилось как «прогулка на остров». Викинги предпочитали устраивать поединки на мелких островах – шхерах, благо вокруг Скандинавии их было много. Это делалось главным образом для того, чтобы исключить внезапное прибытие вооруженных друзей и родственников участников поединка, которые могли затеять целое сражение. За хольмгангом обычно наблюдали только поручители, которые следили, чтобы он проходил по правилам, причем их количество было одинаковым с каждой стороны.

Конечно, не всегда удавалось уединиться именно на острове, но в любом случае викинги стремились отыскать какой-нибудь глубоко врезающийся в море мыс. Считалось, что поединок может проходить спокойно, только если его участники окружены морем, по меньшей мере с трех сторон.

Хольмганг Вагна Окессона и молодого руса вызвал огромный интерес. За ними и поручителями шла огромная толпа, благо в Йомсборге не было ни родственников ульфхеднара, ни близких Морава-Хорта. Что касается друзей, готовых в ходе поединка вступиться за одну из сторон, то у Морава в Йомсборге их не могло быть по определению, а Вагн Окессон не состоял в дружеских отношениях ни с кем из йомсвикингов, потому что был магом, которого побаивались даже самые невменяемые берсерки. К тому же он имел скверный характер, причину которого наконец узнал Торкелль Длинный – Вагн не мог забыть и простить свою невесту Рунгерд, которая благодаря своей Силе спасла от топора палача Сигурда Оборотня и сбежала вместе с ним в земли русов.

Обычно викинги выдавали девушек замуж в двенадцать-пятнадцать лет. Помолвка согласовывалась между двумя семьями и рассматривалась как объединение, предполагавшее взаимную помощь и защиту. При этом сама девушка не имела возможности что-либо сказать, тем более – перечить решению главы семьи или пойти ему. Но дерзкая Рунгерд, которая уже в свои четырнадцать лет была очень сильной вельвой, поступила по своему уразумению, преступив закон и оставив Вагна Окессона в дураках.

Место хольмганга Морав-Хорт узнал сразу; именно этот мыс привиделся ему во сне. Те же валуны и скалы, та же дубрава на склоне холма, поросшая дубами-уродцами, тот же высокий мыс с зеленой травой на вершине, окруженный водой с трех сторон, и только озеро оказалось бухтой, войти в которую можно было лишь на лодке по узкому каменному коридору. Но вода там и впрямь была черной из-за большой ее глубины и окружавших бухту высоких скал, так как солнце заглядывало сюда лишь в полдень, на короткий промежуток времени.