Скрижали бессмертных богов

Кася вздохнула: голова Петровича оказалась дырявой. Слышать звон он слышал, а вот где и какой? Это придется выяснять самостоятельно. Она сделала единственно возможный вывод: если все местные «террористы» напоминали ее собеседника, то к взрыву они никакого отношения не имели. Надеялись на Божью кару и не промахнулись. Только факты оставались фактами: могильник и хранилище были взорваны, Черновицкий и рабочий Валера погибли при взрыве, Артамонов утонул, таблички исчезли, а несколько членов экспедиции оказались самозванцами.

Она покрутилась еще раз по лагерю и отправилась к следователю. Тот только кивнул в ответ на ее приветствие. Так как ее никто не гнал, она пристроилась в уголке. На ее присутствие никто особенного внимания не обратил. Все уже привыкли, что она часто появляется в палатке, ставшей передвижным кабинетом следователя. Осокин был погружен в чтение какого-то документа. На обложке мелькнуло слово «экспертиза». Она знала, что следователь ожидал отчет экспертизы. Она замерла, с надеждой ожидая окончания чтения. Осокин вел себя странно. Он пробежал глазами, помотал головой, округлил глаза и еще раз просмотрел отчет. Удивление было написано у него на лице. Брови поползли вверх, а рот слегка приоткрылся, придавая круглому лицу следователя мальчишеское выражение. Он выхватил свой мобильник и торопливо набрал номер. Ответили ему не сразу.

– Вы что там у себя, белены объелись? – с места в карьер вопросил он возмущенно. – Почему, спрашиваешь? Отчет твоих экспертов прочитал! Что значит – ничего удивительного?! Ты сам-то его хоть читал?

Собеседнику на другом конце, похоже, наконец-то удалось вставить более-менее связное предложение. Но Осокина ничто не могло остановить:

– Гексоген?! Пластид С-4 – здесь?! У нас что, иностранные террористы объявились?! Ты уверен, что твои криминалисты не ошиблись?

Снова собеседник пустился в объяснения. И по ходу этих самых объяснений лицо Осокина все больше и больше мрачнело.

– Слушай, я уроки криминалистики еще не забыл и знаю, что гексоген стабилен… Что? Электродетонатор, контролируемый на расстоянии?! Час от часу не легче!..

На лице Осокина появилось обреченное выражение человека, которому только что на шею повесили не обыкновенный камень, а этакую хорошую стопудовую гирю.

– Сначала снотворное в крови Артамонова, теперь – гексоген! Дурдом в селе Ромашкино! Что-о! Ты видишь определенную логику?! А я так не вижу!

Голос на том конце что-то объяснял. Кася все бы отдала, чтобы быть поближе, но подойти не решилась. Тем временем Осокин вспомнил о сидящей напротив свидетельнице, поморщился и торопливо проговорил:

– Мне некогда, извини. Если дело может подождать, зайди потом?

Дожидаться повторного приглашения исчезнуть она не стала. Выйдя из палатки, остановилась. Прокрутив в голове только что услышанную информацию, решила дело в долгий ящик не откладывать. Отправилась на ближайший холм, где связь была получше, и набрала в Интернете «гексоген». Внимательно прочитала. Гексоген входил в состав пластичных взрывчатых веществ, в том числе и пластида американского производства С-4. Теперь она лучше понимала удивление Осокина. Во-первых, пластиды применяли в основном профессионалы. Взрывчатка была стабильной, хоть молотком по ней колоти. Обычной спичкой и бикфордовым шнуром было не обойтись. Нужен был достаточно мощный детонатор. А в данном случае этот детонатор, похоже, был еще и радиоуправляемым. Перед глазами встало расстроенное лицо Осокина. Она ему даже посочувствовала. Над взрывом явно поработал профессионал. Только зачем кому-то понадобилось взрывать могильник, да еще и приглашать специалиста?

Местные противники раскопок явно не обладали необходимыми в обращении с пластидами навыками – это во-первых, во-вторых, гонорары взрывников-профессионалов им явно были не по карману. Она понимала разочарование Осокина, которому явно хотелось побыстрее отвязаться хотя бы от взрыва и всерьез заняться смертью Черновицкого. Но обвинить местных не удавалось. Дома активистов подвергли самому тщательному обыску, но ничего особенного не нашли. Только один прятал в погребе самогонный аппарат и набор этикеток местного спиртоводочного завода. Активиста оштрафовали, и этим дело кончилось.

В очередную встречу с Осокиным она решилась задать вопрос:

– Говорят, что Артамонов не утонул?

– Нет, в легких почти нет воды, он попал в воду, будучи уже мертвым.

– Его отравили?

– Нет, задушили, но он, похоже, не сопротивлялся.

– Был пьян?

– Не только, в его организме нашли снотворное.

Она вспомнила последний разговор Артамонова и Черновицкого.

– Это мог сделать Черновицкий. Я вам рассказывала об их последнем разговоре? – полувопросительно-полуутвердительно начала она.

– Вполне, да только на дачу показаний Антона Григорьевича вызвать затруднительно, – с некоторой язвительностью отозвался Осокин, – и потом, с мотивом напряг.

– Но Артамонов подозревал, что Черновицкий принял решение о смене места раскопок не случайно и в его руках имелась неизвестная другим информация, от его знакомого из Парижа. Почему бы и нет?

Осокин шумно выдохнул.