Скрижали судьбы

Кто это так говорит? Люди, с которыми он общается? Старики времен его молодости? Когда доктор Грен был молод? Наверное, в пятидесятых — шестидесятых годах прошлого века. Когда королева Елизавета была молодой, а Англия — старой.

— Это небольшой отчет, написанный много лет назад, — я даже не знаю, был ли он сделан здесь или попал сюда вместе с вами, когда вас перевели из Слайго. Тогда я хотя бы могу надеяться на то, что у них сохранился оригинал. Копия отчета в очень плохом состоянии, бледная машинопись под копирку, чего и следовало ожидать. Да и та нашлась не целиком.

И впрямь, будто после раскопок в египетских пирамидах. Там говорится, что ваш отец состоял в Королевской Ирландской полиции[20] — давно я не встречал этого названия, — и приводятся обстоятельства его смерти, даже, можно сказать, убийства. Мне было очень тяжело прочитать об этом. Не знаю, но я вдруг почувствовал, что должен вас сегодня повидать, несмотря на мои нынешние… затруднения. Все в отчете показалось мне столь свежим, столь недавним, наверное, потому, что я сейчас очень чувствителен к любой беде и любым бедам. Наверное. Я очень расстроился, Розанна. В основном потому, что я ничего не знал.

Его слова нависли надо мной — такие тяжелые слова.

— Наверное, это про кого-нибудь другого, — сказала я.

— Вот как? — спросил он.

— Да, — ответила я. — Вы, может быть, зря расстраиваетесь. По крайней мере из-за меня.

— Так это не про вашего отца?

— Нет.

— Что ж, рад это слышать. Но там стояло ваше имя — Розанна Макналти.

— Вы меня зовете миссис Макналти, а за этим именем стоит другая история. Меня бы лучше звать девичьим именем.

— Но вы ведь были замужем?

— Да, замужем за Томом Макналти.

— Он умер?

— Нет, нет.

Но больше я не смогла ничего прибавить.

— В отчете говорится, что ваш отец был полицейским в Слайго в двадцатых, в самый разгар беспорядков, и трагически погиб от рук республиканцев. Признаюсь честно, в этой теме я «плаваю». В школе нам весь этот период казался скоплением каких-то ужасных ошибок и сплошных войн. Даже Вторая мировая казалась нам… даже не знаю чем. Историей древнего мира? И это при том, что я родился во время войны. Вашего отца ведь звали Джозеф — Джозеф Клир?

Но меня вдруг охватило какое-то неприятное чувство — не знаю, бывает ли с вами такое, — как будто бы тебя всю законопатили какой-то паклей. И, прихватив это чувство деснами, я прямо-таки ощущала, что вгрызаюсь в паклю. Я с ужасом взглянула на доктора Грена.

— Что с вами такое, Розанна? Я вас чем-то огорчил? Простите меня.

— Возможно, — сказала я, наконец прорвавшись сквозь паклю, — такая у вас работа, доктор Грен?

— Огорчать вас? Нет-нет. Моя работа — помогать вам. Сейчас мне нужно вас расспросить. Нынче это даже моя обязанность. Столько сейчас законов новых. Я бы с превеликой радостью все это бросил — нет, вас бы я не бросил, но оставил бы в покое, разрешил бы вам говорить о чем угодно или не говорить вообще ни о чем, а я начинаю думать, что разговоры ни о чем — самая здоровая тема.

— Моя девичья фамилия Клир, — вдруг сказала я.

— Так я и думал. Я ведь ее видел в той книжке, — сказал он. — Редкая фамилия. Джо Клир. Однофамильцев, наверное, немного наберется. В Ирландии вообще немного, наверное, наберется Клиров. Интересно, это какая-то форма от Клэр или, быть может, как-то связано с островом Клир?

Выговаривал он это будто через силу и снова был похож на озадаченного мальчишку, которому в школе слишком много задали уроков.

— Мне кажется, это протестантское имя, которое давным-давно пришло сюда из Англии.

— Вы так думаете? Макналти, конечно, имя распространенное. Макналти тут везде.

— В Слайго они с давних пор. Муж рассказывал мне, что Макналти были последним племенем каннибалов в Ирландии. Где-то, мол, записано, что они поедали своих врагов.

— О господи!

— Именно так. Я сама в то время не ела мяса. Меня от одного запаха тошнило, а ему я тогда мясо каждый день готовила. Так вот, муж любил всем рассказывать, что он-де последний в Ирландии каннибал-вегетарианец.

— Шутник был ваш муж.

Ой-ой, опять всплываю на поверхность. Я тут же прикусила губу. Не хотелось мне начинать все заново.

— Ну что же, — сказал он, наконец-то собираясь уходить, — я могу завтра или послезавтра принести этот отчет, вам, наверное, интересно будет на него взглянуть.

— Глаза у меня уже не те, что прежде. Я читаю, конечно, Томаса Брауна, но эту книгу я уже наизусть выучила.

— Нужно раздобыть вам очки для чтения, миссис Макналти — или лучше мисс Клир?

— Да мне и без очков хорошо.

— Ну ладно.

И тут он почему-то рассмеялся — смех был такой, звоночком, так смеются, когда в голову вдруг что-то смешное придет, и не успеешь себя одернуть, а уж засмеялся.

— Ничего, ничего, — сказал он, хоть я и ни слова не сказала. — Простите. Это так, ничего.

И кивнув, он вышел. В дверях он помахал мне рукой, будто бы я отплывала куда-то на корабле. Было ли это до того, как Джон Кейн пришел со своими подснежниками или после? Не могу вспомнить.