Скромное обаяние художника Яичкина (Божий одуванчик - 2)

- Нет нам прощения, - продолжала бабуля сокрушенно. - Слушай, - прорычала вдруг она, - ты долго будешь мне тут мозги канифолить? Что это за театр с заключением нас в подвале? Что за драма с каким-то мейерхольдовским оттенком? Что за Яичкин такой?

- К-какой Яичкин? - спросил Зямочка, пожевав губами.

- Ну, этот чертов художник, налабавший эту дурацкую картину? - неистовствовала бабуля, - ты тоже, хорош, гусь, ввязался в какую-то ерунду! Это же уму неподвластно, чем теперь вынуждены заниматься приличные люди! Я не столько в обиде на тебя, что ты приложил меня по кумполу, сколько не понимаю, ради чего ты это сделал! Ради шедевра какого-то Яичкина? Ну ладно, меня в это дело ввязаться заставили обстоятельства, но тебе-то зачем лезть в это все? Марать руки убийством? Как тебе не стыдно, Зямочка? Ты всегда был редкостным жучарой, но - убийство?

- Знаешь что, - всплеснул руками Зямочка, - ты… ты… Ты! - тут Зямочка до корней волос залился багровым, рванул свой дурацкий шейный платок и принялся ловить ртом воздух. Потом Зямочка кинул на бабулю взгляд, полный невысказанной муки, махнул своим бравым ребятам и пулей вылетел из подвала.

Загрохотала дверь и снова погас свет.

- …, - сказала я, - восхитительно поговорили.

Короче, вторые переговоры за последние два дня были провалены.

Глава двадцатая, в которой мы с Катериной узнаем три правила настоящей соблазнительницы

- Итак, дорогая, - шептала бабуля Катерине, - учитывая, как на тебя пялился тот здоровячок, который не является нашим обднофамильцем, ты - наша тяжелая артиллерия.

- По-моему, Марья Степановна, - шептала Катерина в ответ, - ваш Зямочка пялился на вас гораздо больше.

- Катенька, мы уже обсуждали этот вопрос, - свистела бабуля, - Зямочка вряд ли поведется, если я вдруг начну разыгрывать страстную любовь к нему, и будет начеку. Дорогая, поверь, это не так сложно, как тебе кажется. Ты взрослая, красивая, опытная женщина…

- Марья Степановна, - шептала взрослая, красивая, опытная женщина, - мне страшно, и ничего не получится. Да и зачем его соблазнять? Мне совершенно не улыбается разводить нежности с каким-то незнакомым мужиком.

- Дорогая моя, - терпеливо говорила бабуля, - наша цель - не организовать тут порнографический кружок, а действительно соблазнить, запасть парню в душу, чтобы он почувствовал не животное влечение, а истинную ответственность и почти любовь.

- Вот-вот, - вздыхала Катерина, - может, на порнографический кружок я еще как-то и сгожусь, но вот дальше - увольте, пользы от меня не будет. Да и какой смысл?

- А смысл, милая, в том, что, проникнувшись любовью и уважением, наш Цербер собственноручно выпустит нас отсюда, а, в идеале, и «Автопортрет» нам принесет.

И так до бесконечности. Бабуля уламывала Катерину пустить в ход свои неоспоримые чары уже битый час. За это время я успела подремать (благо, тюфяков Зямочка навалил нам предостаточно), посчитать слонов и накидать в уме план статьи про весенний авитаминоз и методы борьбы с ним (насколько я знаю Светку, на апрель у нас всегда стоит весенний авитаминоз, и пишу всегда про него я).

Спустя полчаса после Зямочкиного беспорядочного отступления, свет в нашей темнице вновь зажегся, и к нам вошли Перевалов с напарником. Вооружены парни были до зубов, а потому бабуля, попримерявшись некоторое время то к одному, то к другому, оставила мысль о нападении с применением насилия на другой раз. Однофамилец втащил к нам биотуалет, а напарник пристроил его в дальнем углу за трубами. Потом парнище (здоров он был как боров) принялся подробно объяснять, как этим самым туалетом пользоваться («Ну ты еще штаны спусти, стюардесса хренова», - пророкотала бабуля). Глаз при этом он с Катерины не сводил. Моя скромная особа им не приглянулась (уж не знаю, радоваться или огорчаться), зато нам пообещали скорый ужин. На вопросы, где наши вещи и мобильники, отвечать не стали. Обиделись, наверное.

Когда охранники изволили отбыть, Катерина долго оплакивала свою «Нокию», а я ругалась на бабулю. Мол, она могла быть и поласковей с дорогим нашему сердцу Зямочкой, тем более что тот, кажется, был расположен к конструктивному диалогу.

- Ты плохо знаешь Зямочку, - фыркнула бабуля и вдруг перешла на свистящий шепот, - никогда он не был готов ни к какому конструктивному диалогу, зато всегда поджимает хвост, стоит на него чуть-чуть надавить. К тому же, теперь мы располагаем ценнейшей информацией.

- Какой? - простонала я.

- Говори шепотом! - залепила мне вслепую подзатыльник бабуля, - говори шепотом.

- Почему? - прошептала я, потирая ушибленное место. Точность у бабули была снайперская, вне зависимости от того, в темноте она била, или на свету.

- Потому что Зямочка только что наглядно продемонстрировал нам, что он редкостный жмот.

- Каким образом? - поинтересовалась Катерина.

- Во-первых (и не в самых главных), - начала бабуля, - если в этом подвале и есть видеонаблюдение, то оно не снабжено прибором ночного видения.

- С чего ты взяла? - обиженно спросила я.