Скрытая гармония. Беседы о Гераклите

Посмотрите, как общаются муж с женой — они не говорят вообще! Муж думает о своей конторе, о жаловании; жена мечтает о новых платьях, думает о предстоящем Рождестве. У каждого свой личный мир внутри, но время-от-времени они встречаются — или скорей сталкиваются, — потому что плятья жены зависят от жалования мужа, а жалование мужа должно обеспечивать жену. Жена говорит: «Дорогой» — но после слова «дорогой» идут платья; она думает только о них. «Дорогой» означает не то, что в словаре, потому что каждый раз, когда женщина говорит «дорогой», это только прелюдия, и её муж уже начинает нарвничать. Он не покажет это, так как когда тебе говорят: «Дорогой…», нельзя показывать, что ты испуган. Он отвечает: «Да, любимая. Что ты?» Но он боится, так как думает о своей зарплате, о приближающемся Рождестве… это опасно.

Жена Муллы Насреддина говорила: «Что происходит? Недавно я так страдала, я рыдала и плакала, и слёзы катились по полу — а ты даже не спросил меня: ''Почему ты плачешь?''»

Насреддин сказал: «Достаточно! Слишком дорого стоит спросить об этом. Я уже много раз совершал эту ошибку — и каждый раз за твоими слезами были новые платья, машины, дома, мебель… столько всего за всеми этими рыданиями! И вот теперь они начинаются снова…»

Никакого диалога не может быть, потому что у каждого внутри свой собственный мир. Только конфликт и возможен.

Мечты и сны — личные, истина — не личная. Истина не может быть личной, она не может быть только твоей или моей, она не может быть христианской или индуистской, индийской или греческой. Истина не может быть личной. Сны — личны, приватны. Помни: всё, что только твоё, должно принадлежать к миру снов. Истина — это открытое небо, оно одно, и открыто для всех.

Вот почему, когда говорит Лао Цзы, его выражение может быть одним, когда говорит Будда, он говорит несколько по-другому, когда говорит Гераклит, это ещё иначе — хотя они говорят об одном, они указывают на одно. Они не живут в своих собственных мирах. Их личные миры исчезли вместе с их мечтами, желаньями — всем умом. У ума свой собственный мир, но сознание не имеет своего мира. Когда ты пробуждаешся, ты пробуждаешся к одному общему миру… Все пробуждённые знают только один мир, он общий для них всех — это просто существование. Те же, кто продолжают спать, находятся каждый в своём мире, мире своих снов.

Тебе нужно отбросить свой мир; это единственное, от чего я настаиваю, чтобы вы отказались. Я не говорю: оставте жену, оставте работу, откажитесь от денег… оставте всё. Нет! Я лишь говорю: оставте свой личный мир, мир своих снов. Это и есть санньяса для меня. Раньше санньясины покидали этот мир, видимое. Человек уходил в Гималаи, оставляя жену и детей. Но это совершенно не нужно! Этот мир вам не покинуть так просто — как вы сможете его покинуть? Даже Гималаи принадлежат к этому миру. Единственный мир, от которого нужно отказаться, — это личный мир желаний и сновидений, мир ума. Отказавшись от него, даже находясь на рынке, вы ощущаете покой Гималаев. Оставаясь в нём, даже в Гималаях, вы создадите вокруг себя свой личный мир.

Как вы сможете улизнуть от себя? Куда бы вы ни пошли, вы будете вместе с собой. Где бы вы ни делись, вы будете вести себя точно так же. Ситуации могут быть иные, но разве вы будете другим? Вы будете спать и в Гималаях. Какая разница будете вы спать в Пуне, в Бостоне, где-то в Лондоне или в Гималаях? Где бы вы ни были, вы будете продолжать сновидеть. Перестаньте — перестаньте создавать сны! Станьте более бдительны. И вдруг сны исчезнут, а с ними и все несчастья.

ЧТО БЫ МЫ НИ ВИДЕЛИ, КОГДА ПРОБУЖДЕНЫ, ЭТО СМЕРТЬ;
ВСЁ, ЧТО ВИДИМ, КОГДА СПИМ, — СНЫ.

Это действительно красиво: всегда, когда вы спите, вы видите только сны, иллюзию, мираж; это ваше создание, ваш персональный мир. Но когда вы просыпаетесь, что вы видите? Гераклит говорит: «Всё, что вы видите, проснувшись, это смерть». Возможно, как раз поэтому вы не хотите видеть. Поэтому вы мечтаете и создаёте целые выдуманные миры вокруг себя — и вы смотрите на них и никогда не сталикваетесь лицом к лицу с фактом смерти. Но помните — человек становится религиозным, только прямо столкнувшись со смертью, и не раньше.

Когда вы сталкиваетесь со смертью, прямо, лицом к лицу, когда вы не избегаете, не прячетесь, не пытаетесь убежать, не создаёте каких-то выдумок между собой и неоспоримостью смерти, вдруг вы обнаруживаете, что смерть это жизнь. Чем глубже вы двигаетесь в смерть, тем глубже узнаёте жизнь — потому что, говорит Гераклит, противоположности встречаются и смешиваются, они — одно.