Скрытая гармония. Беседы о Гераклите

Вы любите человека, но это ещё не привязанность. Вы любите, вы заботитесь, вы делитесь своим бытием, но нет никакой привязанности — вы остаётесь неприкосновенным. И если есть такая неприкасаемая любовь, то ничего не может быть прекраснее этого, это одно из самых замечательных цветений. Любовь и неприкасаемость — это значит объединить обе полярности. Это парадоксально — потому что вы можете быть неприкасаемы без любви, либо вы можете влюблены, но без неприкасаемости. Очень легко выбрать один полюс. Оба полюса — быть неприкасаемым и всё же в любви — что это значит?.. Это значит, что вы остаётесь бдительными. Делайте то, что нужно делать, — и если вы при этом полностью бдительны, вы отделены от этого, вы неприкосновенны. Тогда вы живёте в мире, но вы не являетесь частью этого мира. Тогда вы можете быть в мире, но мир не будет в вас.

Сухость приходит тем больше, чем больше вы оставляете пути сна, чем больше вы закрываете двери для течения вниз, чем больше вы отказываетесь от удовольствий — вы больше не ищите удовольствий. Помните, счастье — это не удовольствие. Счастье это другое — это состояние бытия…

Удовольствие — это забытье, счастье — это вспоминание.

И когда вспоминание становится абсолютным, когда нет больше нужды падать и убегать., тогда возникает блаженство. Счастье это промежуточный этап между удовольствием и блаженством.

Не ищите удовольствий, потому что если вы ищете удовольствий, вы станете жертвой этого движения вниз, притяжения, гравитации. Посмотрите на человека, который очень увлекается едой — посмотрите на него, когда он ест. Он совершенно бессознателен в этот момент… ибо сколько раз, сколько миллионов раз он давал себе обещание не переедать? Но когда еда появляется, он всё забывает либо придумывает оправдание: «Только в этот, ещё один этот раз… в следующий раз я сделаю как обещал».

Мулле Насреддину приписали диеты, потому что доктор сказал ему: «Я предупреждаю тебя в последний раз, я хочу, чтобы ты понял это ясно — если ты не послушаешь меня, ты оставишь тело. Ты умрёшь, потому что твоё сердце просто не вынесет такой нагрузки!» — у него уже было два сердечных приступа.

Но на следующий день он ел, он съел столько, что хватило бы на четверых, и даже эти четверо сказали бы, что с них вполне достаточно. После этого он вдруг взглянул на свою жену и сказал: «Что ты делаешь, что ты сидишь здесь? Ты не сделала ничего, даже пальцем не пошевелила, чтобы помешать мне нарушить мою диету!»

Жена! — даже жена несёт ответственность — она не была достаточно настойчива, чтобы переубедить его не есть..

Никто не сможет тебя остановить. Ничья настойчивость не поможет тебе. Напротив, это может повредить. Восхождение, движение вверх не может быть никем спровоцировано. И это очень тонкий и деликатный феномен, который нужно понять: если люди будут стараться сделать тебя лучше, будут суетиться вокруг тебя, прикладывать усилия, они спровоцируют падение, движение вниз, потому что эго будет чувствовать внимание к себе и, чтобы удержать его, будет сопротивляться. Это очень тонко, потому что те, кто хотят поднять вас к высотам, не могут это сделать, они могут только убедить вас. Это всё, что я делаю. Иногда я даже вижу, что ваше падение можно остановить, но я не могу остановить это. Я вижу, что вы делаете шаг вниз по течению, и я могу сказать вам об этом, чтобы вы тоже осознали это. Я могу сказать: «Остановись», и этого будет достаточно — но я не говорю этого, потому что если я буду говорить очень много, это тоже будет поводом для вас двигаться вниз. Вы можете сделать этот шаг даже раньше — потому что эго войдёт сразу после моих слов. Я могу только убедить вас. Я могу привлечь ваш ум. Я могу дать вам игрушку, и ваш ум будет играть с ней и забудет, что он хотел делать какой-то шаг куда-то — ваш ум будет увлечён. В то же время я могу сказать: «Нет, не делай шаг!.» Но если я говорю «Не делай», это почти гарантия, что вы сделаете это.

В этом проблема. Мастер должен заинтересовать вас. Но это всё более и более сложно в современном мире. В старину это было проще, потому что людей учили быть смиренными и скромными, теперь их учат быть бунтарями и лидерами. Раньше люди были дисциплинированы, теперь это утратилось. Теперь не иметь никакой дисциплины — нечто очень значительное, теперь это часть обычного уклада. Иметь дисциплину теперь значит быть консерватором, а не иметь никакой дисциплины значит быть революционным, человеком продвинутым.