Скрытая сторона вещей

Его термины, пока не привыкнешь к ним, несколько запутывают, поскольку вполне очевидно, что он называет «духовным» то тело, которое мы называем астральным, а его «астральное тело» — не более чем эфирный двойник, как можно видеть из того, что он описывает его как несколько большее, чем физическое, и подверженное влиянию сильных кислот. Эти замечания верны применительно к эфирному телу, но будут неточны, если относить их к тому телу, которое сейчас называется астральным.[42] У него была также сбивающая с толку привычка говорить о неприятных астральных условиях как о лежащих ниже земного плана, а о приятных — как о лежащих выше него, хотя он описывает и те, и другие, как менее материальные в сравнении с нашей землёй. Вероятно, он был введён в заблуждение тем, что более плотная астральная материя проникает наш физический земной шар, и те, кто ограничен наименее желательным её подразделением, часто могут действительно обнаружить, что находятся внутри земной коры. В дополнение к этому надо сказать, что мир, который ещё ниже физического, несомненно, существует, и к счастью, обычные человеческие существа не имеют никакой связи с ним, но он более, а не менее материален, чем тот мир, про который мы думаем, что знаем его.

Очень часто он описывает что-либо таким языком, который сразу убеждает исследователя, что он несомненно видел то, о чём пишет; и тут же он разочаровывает нас, давая этому запутанное и совершенно ненаучное объяснение, или трактуя поэтические символы так, как если бы это были материальные факты. Раз или два он показывает, что его представления находятся под влиянием теории о парных душах — направления мысли, которого следует тщательно избегать всем, кто желает насколько-нибудь действительно продвинуться в изучении оккультизма.

Он заблуждается, когда говорит о медиумизме как о вещи, необходимой для духовной эволюции, хотя, пожалуй, это снова вопрос терминологии, так как он мог использовать это слово в смысле психический чувствительности. Однако, и это очевидно, он совершенно неправ, когда утверждает, что для человека, ещё имеющего физическое тело, совершенно невозможно понять и контролировать астральные силы и существ, или обладать совершенным духовным зрением. Однако, это несомненно значит, или должно значить, что человек, который ещё ограничен своим физическим телом, не может обладать этими высшими способностями, ибо он ещё не осознал, что человек и при жизни может научиться покидать своё физическое тело в такой же полной мере, как при смерти, но при этом возвращаться в него, когда пожелает. Также он демонстрирует невежество относительно восточного учения, клеймя его как эгоистичное, и высказывая мнение, что оно «оставляет без удовлетворения голод многих, жаждущих света». В целом, однако, его учение похвально свободно от сектантства.

Так что, хотя изучающий оккультизм оказывается вынужден признать своё расхождение с Ахринзиманом по некоторым вопросам, я спешу добавить, что есть много вещей, по которым все мы должны с ним самым полным образом согласиться. Взяв навскидку несколько ценных мыслей, которые у него можно найти, можно упомянуть осуждение им войн и завоеваний, и его мысли об истории религий, которые замечательны. Все мы можем согласиться с ним, когда он пишет:

«Я считаю, что истину и заблуждение, добро и зло можно найти повсюду, во всех религиях и у всех народов; и как бы ни были чисты изначальные доктрины той или иной веры, оказывается невозможно избежать того, чтобы честолюбие и вожделение, жадность и жестокость неразвитой человеческой души не извратили чистоты этих учений, не обратили их на самые низменные цели, и не скрыли их самыми грубыми заблуждениями… Абсурдные обряды, ужасные жертвоприношения, отвратительные практики, гротескные верования и фантастические теории, которые вкрались в учение этой религии, все являются наростами, один за другим наросшими на простую чистоту учения её основателя.»

Пожалуй, его выражения — не самые лучшие, но тем не менее, в его мысли, что всё злое есть извращение некоего хорошего качества, в которое оно однажды будет трансмутировано, много истины. Многие из его идей, касающихся духовного развития, также можно весьма одобрить. Вряд ли можно лучше сказать об опасностях медиумизма и гипнотизма, чем в его серьёзном предостережении:

«Пусть никто никогда не отдаёт полную власть над собой, своим умом и своим телом в руки другого, будь он священник или мирянин. Ибо человеческая свобода — его божественное право, и тот, кто уступает её другому, презреннее самого последнего раба».

И снова в одном из примечаний он объясняет: