Скрытые границы

— Давайте мы все в первую очередь успокоимся, — я обнял Ольгу за плечи и, чувствуя, как она напряжена, прижал к себе сильнее. — Вспомним, что все в этом помещении — взрослые люди, способные трезво оценивать ситуацию и нести ответственность за собственные действия.

Понимая к чему идет, Ольга оттолкнула мою руку и пошла к своему рабочему месту.

— Оля, — негромко окликнул я, пнув торжествующего Боровского ногой.

Дождался, пока она обернется, поймал ее взгляд и, твердо глядя в глаза, пообещал:

— Если что-то пойдет не так, мы сразу остановимся.

Однако, на удивление, все пошло именно так, как следовало. Я прогулялся через разрывы по лаборатории. По первому моему желанию они открывались и закрывались. Пространство не пыталось вывернуться наизнанку. Между делом, я наблюдал, как Ольга постепенно приходила в себя. Уже не урывками, а сосредоточено смотрела на экраны, меняла какие-то параметры, переключалась с датчика на датчик. Боровский наоборот мрачнел с каждой минутой. В итоге, разочаровано выключил собственный планшет и во время очередной паузы между моими переходами раздраженно сказал:

— Надо было вчера хотя бы вечером поработать. Сейчас уже все в норме и в динамике аномальную картину мы не смогли посмотреть.

— Предмет исследований надо беречь, — подколол я его, открывая очередной разрыв.

Боровский только тяжело вздохнул и бросил неприязненный взгляд на Ольгу, которая ответила ему таким же.

* * *

Ничего необычного не произошло и на следующий день. И на следующий. Все шло по плану, иногда — даже с опережением. Но удовлетворение от работы с каждым днем все уменьшалось. Казалось, я был занят важным делом — благодаря моим действиям должен найтись способ не допустить распадов и сохранить наши способности. Но эксперименты были однообразно-утомительные, так что к концу первой недели я уже сам начинал чувствовать себя подопытным материалом. С неизменной шапочкой на голове, то сам ходил по разрывам, то таскал в них ящики и какие-то приборы. Велись измерения, строились графики, ежевечерне обсчитывались и обсуждались результаты, и каждый день нужного нам эффекта не находилось.

Скоро и Ольга призналась, что они зашли в тупик. Из данных текущих экспериментов выжали все, что могли. А чего-то принципиально иного с помощью известных действий получить не выходит. Перспективно выглядела картина, снятая после травмы, но попытки осознанно войти в подобное состояние ни к чему не привели. Битье же по голове в список экспериментов Ольга включать отказалась, хотя Боровский, кажется, не шутил.

На меня начала накатывать депрессия. Все стало казаться бесполезным, ненужным. Хотелось уйти в комнату с капельницами, лечь в запасной ложемент, да так и остаться там навсегда.

Как обычно, в такие периоды жизни, вместо того, чтобы сосредоточиться на деле, я начал валять дурака. И, как ни странно, опять-таки — как обычно в такие периоды жизни, именно это и дало новый импульс нашим исследованиям.

В один из дней, после обеда мне в руки попался желтый теннисный мячик. Сначала, пока вели перенастройку оборудования, я просто подкидывал его вверх. Потом мне стало скучно. Открыв разрыв, я стал бросать мячик от входа к выходу и обратно. Мячик забавно исчезал из одной руки и появлялся в другой. Я добавил к этому фокусу удар мячика об стену между исчезновениями. Разе на десятом все стало получаться красиво, и я подумал, что мне надо в цирк податься. Продолжая кидать мячик, я огляделся в поисках, чего бы еще добавить к фокусу и тут оценил гробовую тишину в лаборатории. Сбился с ритма, уронил мяч и, подойдя к перилам балкона, увидел, как все до единого работники, включая техников, открыв рот пялятся в большой монитор.

— Вот же, аномалия! — указывая на экран, фальцетом выкрикнул Боровский.

Из-за того, что я перестал кидать мяч, графики изменились, Ву оторвался от монитора и уставился на меня.

— А что ты сейчас делал, Алексей? — хрипло спросил он.

— В мячик играл, — глупо ответил я, потом спохватился и добавил:

— С использованием разрывов.

Теперь все смотрели на меня, и мне стало совсем неловко.

— Открывай новый файл журнала, — Ольга кивнула одному из техников. — Алексей, давай еще раз повтори все в точности, как было только что. Желательно в том же порядке.

— Может тебе муки еще принести? — внезапно воспрял Ву.

Мы заржали. Я почувствовал, как напряжение отступает. Открыл разрыв, дважды повторил то, что делал до этого. После расширил дугу — вывел мяч за стену здания, поймал, вернул в лабораторию, забрал на подлете к какому-то оборудованию и поймал уже в руки. Потом сделал дугу еще шире. И еще. И тут сработал браслет распада.