Скрытые лики войны. Документы, воспоминания, дневники

27 ноября Ехали весь день и 28 ночю прыехали на место на другой фронт Ехали через Рава Руская Краснослав Люблин Любортов и прыехали в деревню Александрувка все полякы здесь жывут Дорогой я чуть не замерз сидел все время на танке Словом всю дорогу синьку продавал»

— До этого мы находились в составе 1-го Украинского фронта, а перебросили нас на 1-й Белорусский, которым командовал Жуков. И мы поняли, раз к Жукову, значит, будем находиться на главном направлении.

«29 ноября Нашол квартиру Хозяева полякы Есть молодые девушкы Лутше не прыдумаешь Сейчас сажусь ответить на писма которые я получил перед отездом

30 ноября Живу на новой квартире и п'ю свежею водку которою хозяин только что выгнал

1 декабря Мотаюсь по хозяйству Налажываю снова все артерии. Я думал что прямо на фронт а оказывается ещо с месяц постоим но нечего другие знакомые это полезно солдату

2 декабря Сегодня день хорошый теплый И мы прыспособились на дворе горилку п'ем Поляк не поспевае носыть

3 декабря Целый день шол дождь Я сидел дома А вечером ко мне прышол мой друг и мы крепко газонули за плащ-палатку Мы пропили ее за то что она пускае дождь Так зачем же ее тогда таскать Пускай теперь старшына прыебываеца сколько угодно спишем на боевые потери»

— Пропить солдатское имущество на фронте — это было целое искусство. Скажем, наша часть расположилась в лесу, в землянках. Мы выбираем самое лучшее из обмундирования, новый полушубок или новые валенки и посылаем с этим добром в ближайшую деревню кого-нибудь порасторопней. Чтоб, значит, не продешевил. Как только он возвращается с водкой, кто-нибудь из сержантов с одним или двумя солдатами идет к тому, у кого только что променяли валенки на водку. Напускает на себя строгость и с порога сразу спрашивает у хозяина: «Здесь был наш боец, валенки предлагал?» Если хозяин, поняв, что сейчас валенки заберут, а самогонку, конечно, не отдадут, начинает отказываться, сержант с еще большей строгостью говорит: «Того бойца мы уже арестовали, и он дал показания, у кого оставил украденные новые валенки». Если и после этого хозяин валенки не отдает, тогда сержант командует своим солдатам: «Взять под стражу и отвести в комендатуру. Там разберемся…» В комендатуру, понятное дело, никто идти не хочет, хотя и не знает, есть такая в лесу или ее вообще нет.

Поляков пугать нам редко приходилось — до нас их немцы хорошо запугали. Они не церемонились — все, что им нужно, брали силой. Однако мы же чаще вели честный обмен. Когда только вступим в село, водка шла по дешевке. А уже на второй или на третий день устанавливались «твердые цены», которые нам были хорошо известны и поднимать которые мы уже сами не позволяли: солдатская плащ-палатка — 1 литр самогона, кальсоны летние — тоже литр, зимние — 1,5 литра, одеяло солдатское — до 3 литров. Самая дорогая была шинель — не менее 5 литров, и еще с закуской. При этом количество самогона зависело и от его качества: горит или не горит, воняет дымом или нет. Летом выгоднее было брать самогон, воняющий дымом, — и больше дадут, и комары потом тебя не кусают…

Непревзойденным мастером по обмену у нас был Лях. Наденет на себя драную плащ-палатку и так сумеет пройтись в ней перед поляками, что те не увидят ни одной дырки. А после обмена претензии уже не принимались.

«4 декабря Сегодня я занимался по старой професии паял мискы кастрюли два ведра зделал и все за горилку а злотых мне не надо Какого хрена с ними делать»

— Парнем я был мастеровым. В саперном батальоне хорошую школу прошел: работал и кузнецом, и слесарем. Умел паять даже без олова. Где его на фронте возьмешь?