Скрытые пружины

Мне, как и всем живущим в Хиддэн-мэнор, пришлось усвоить главное правило – никому, ни под каким предлогом не дозволялось беспокоить отца в его таинственных занятиях, которым он предавался в подвалах северного крыла поместья. Это место находилось довольно далеко от жилой части дома (если не знать потайного хода, начинающегося в библиотеке), и производило гнетущее впечатление.

Северное крыло Хиддэн-мэнор не подвергалось ремонту уже несколько столетий, а близость густого леса и протекающая под зданием дома подземная река были причиной высокой влажности, не лучшим образом воздействующей на каменную кладку и дубовые панели внутренней отделки.

Слуги, да и местный люд, как я узнала позже, старались избегать этой части поместья, втихомолку рассказывая всякие небылицы о том, что там происходит. Молоденькие горничные, выпучивая от ужаса глаза и округляя рты, иногда шушукались с нашей кухаркой миссис Дин о том, чем же занимается отец в подвалах Хиддэн-мэнор. С детства прислушиваясь к их болтовне, я уяснила для себя, что отец занимается чем-то недозволенным, чем-то таким, о чём не принято говорить открыто.

Помню, что однажды моя мать, спустившись в столовую к обеденной трапезе и находясь в том состоянии, когда ею овладевало лихорадочное возбуждение, неожиданно вскинула раскосые шальные глаза на отца и истерически выкрикнула:

– Ну, что? У вас получилось? Вызвали, наконец, своего дьявола?

Отец тогда вздрогнул, как человек, которого застали на месте преступления, и резким голосом приказал нянюшке Бейкер увести меня в детскую, а слугам покинуть столовую.

Потайной ход, ведущий из библиотеки в северное крыло здания, прямиком к толстой заржавленной двери подвала, я обнаружила случайным образом. Мрачный зев представшего передо мной туннеля вызвал в моей душе неутолимую страсть к исследованию, затмившую страх и доводы разума. Трепеща, я шагнула в туннель с горящей свечой в руке. Трудно вспомнить, что я ожидала увидеть в конце своего пути, но само путешествие через недра поместья, отсыревшие стены, слабый, еле слышный плеск воды где-то под ногами и неизвестность, ожидающая меня впереди, – заставили моё сердце биться в ритме бешеной скачки.

Мне казалось, что время замедлило свой бег, таким однообразным был потайной ход на протяжении всего пути. Подол моего платья отсырел и липнул к ногам, вызывая неприятное ощущение, будто кто-то невидимый хватает меня за щиколотки, намереваясь остановить. Иногда на голову с потолка падала ледяная капля, что заставляло меня вздрагивать всякий раз, как это происходило.

Наконец, передо мной возникла дверь, покрытая ржавчиной. Поколебавшись всего лишь мгновение, я наудачу толкнула её. Дверь поддалась, заставив меня ещё сильнее затрепетать от любопытства в ожидании того, что я могла обнаружить и где оказаться.

На середине дверь застопорило, будто полностью распахнуться ей мешала какая-то преграда, и тогда я протиснулась в образовавшуюся щель, торопясь быстрее проникнуть внутрь.

Оглядевшись, я пришла в недоумение. Комната, в которой я оказалась, вся была уставлена массивными книжными шкафами, стоявшими вдоль стен. Во избежание тлетворного влияния сырости стены были обиты тонкой жестью. Сквозь маленькие окошки, расположенные под потолком, в комнату проникали тусклые лучи заходящего солнца, заставляющие золочёные корешки фолиантов загадочно мерцать.

«Я отыскала секретную библиотеку!», – подумала я, и от восторга чуть не захлопала в ладоши. Поставив свечу на стол, стоявший в углу таинственной комнаты, я кинулась к ближайшему шкафу и распахнула его створки. Бережно вытащив первую книгу, я сдула с неё толстый слой пыли и громко расчихалась, после чего замерла в испуге.

Книга была в порыжевшем от времени кожаном переплёте, и я сразу же поняла, что она очень старая, намного старше тех изданий, которые находились в библиотеке поместья и попадали ко мне в руки ранее. Страницы в ней были покрыты пятнами, из-за которых причудливая вязь текста кое-где не поддавалась расшифровке. Книга изобиловала иллюстрациями, поблёкшими от времени и изображающими странных животных и птиц, а на переплёте было вытиснено незнакомое мне слово «Бестиарий».

Стремясь удовлетворить терзающее меня любопытство, я бережно доставала книги с полок, не замечая, что паутина и пыль оседают на моих волосах, и с возрастающим удивлением рассматривала замысловатые картинки, пытаясь выяснить, для чего эти книги предназначены. Почти все они были на незнакомом мне языке, а едва различимые таинственные значки на полях и вовсе были мне непонятны.

Бережно вернув эти странные книги на полку, я перешла к следующему шкафу и была вознаграждена – в нём находились книги, пребывавшие в значительно лучшем состоянии и написанные на понятном мне языке, хотя и содержащие массу незнакомых слов.

Даже их названия ничего мне не говорили: «Библиотека химических диковин», «Правомерность Спагирического Искусства Иоганна Тритемия», «Трактат Парацельса», «Гептамерон», «Философский огонь».