Скрытый колдун рода Лаурус

Однако у кое-кого ничего не получалось.

Лавр вытянул шею, чтобы лучше разглядеть малыша Шалфея. В классе он был самым младшим, и это выражалось во всем: росте, весе, силах и умениях. Малыш Шалфей родился в начале декабря, в то время как его одноклассники в первой половине года, и выполнение заданий всегда давалось ему труднее, чем остальным.

— Те, кто справился, — произнес Лавр, — садитесь за парты и начинайте придумывать заклинание. О требованиях вы знаете. И помните: если не сможете довести заклинание до логического завершения, то лучше и не начинайте, пока я к вам не подойду. Всем ясно?

Дети протянули положительное «Да!» и аудитория утонула в нескончаемом шепоте.

Лавр же отложил списки учеников в сторону и подошел к малышу Шалфею.

Мальчик выглядел настолько расстроенным своими неудачными попытками создать одно из простейших заклинаний, что чуть ли не плакал, стыдясь своего провала.

— Простите, профессор Лаурус, — произнес он, шмыгая заложенным носом. — Но у меня не получается.

— Ничего страшного. — Лавр встал позади малыша Шалфея, закрывая его от остальных учеников. — Сосредоточься. Сделай глубокий вдох, почувствуй покалывание на ладонях.

— Оно не появляется, — произнес маленький колдун сквозь зубы, злясь на самого себя. — Я пробую и пробую… но ничего не выходит!..

— Выйдет.

— Откуда Вам знать?..

— У всех выходит, — сказал Лавр. — Рано или поздно.

Малыш Шалфей попытался снова, Лавр чувствовал исходившие от его тела нестабильные магические волны. Однако, как бы мальчик не старался, создать заклинание у него все равно не получалось.

— Бросьте этого недотепу, профессор! — послышалось сзади.

— Он еще не дорос до Грани! — прозвучал другой голос.

И все засмеялись.

У малыша Шалфея затряслись плечи.

Лавр попытался успокоить ученика, но не успел. Тот сорвался с места и выбежал из аудитории под усиливающийся хохот одноклассников.

«Ну вот… Только детских истерик мне и не хватало для полного счастья», — подумал Лавр устало, обернувшись к ученикам.

— Если вы думаете, что насмешки над слабыми хоть как-то красят вас в чужих глазах, то ошибаетесь, — сказал он строго.

— Но ведь я сказал правду! — нисколько не смущаясь своего поведения, воскликнул один из мальчишек с первой парты. — Он еще не дорос!..

— Вот именно. — Лавр обвел взглядом учеников, сцепив руки за своей спиной. — Малыш Шалфей младше каждого из вас, и сам это прекрасно знает.

На самом деле Лавру было до глубины души обидно за малыша Шалфея. Мальчишкой он был тихим, ничем не выделялся и не пытался привлечь к себе чужого внимания. Другими словами, просто физически не мог вызвать чужого гнева или зависти. Но дети есть дети, что с них взять?

— Найдешь его после зачета и извинишься, — сказал Лавр, игнорируя краснеющее от возмущения лицо задиры.

— Нет!..

— Да.

— Но почему я должен извиняться?

Лавр на секунду встал в задумчивую позу. Спорить с ребенком занятие, конечно, не из благороднейших, но… кому как не взрослым наставлять детей на праведный путь?

— Потому что я так сказал.

И кто бы осмелился спорить с профессором?

Остаток зачета прошел относительно спокойно, и до позднего вечера Лавр оставался в аудитории, занося в журнал итоговые записи об успеваемости его учеников.

Когда он решил передохнуть, отложив в сторону металлическое перо — новшество, которым пользовались исключительно преподаватели — в хрустальной колбе, встроенной поверх заостренного конца, закончились чернила.

Как это обычно бывало к концу дня, глаза у Лавра нестерпимо щипало. Он снял очки и откинулся на спинку стула, ненадолго прикрыв глаза, сплетая пальцы на груди. Раньше Лавр никогда не задумывался над тем, как преподаватели проводят свободное от уроков время. Гуляют ли с друзьями и родными? Ходят на рынок за продуктами? Готовят с супругами ужины? Читают ли книги где-нибудь вдали от чужих глаз, найдя тихое место для отдыха? О том, сколько бумажной волокиты приходится терпеть преподавателям изо дня в день, Лавр никогда не задумывался. А теперь испытывал тяжесть их будней на собственных плечах.

«С другой стороны, — размышлял Лавр, — я рад, что они справились. Значит я не так уж и плох в колдовском деле».

Во всяком случае, на уровне десятилеток.

Лавр усмехнулся. Но подобие улыбки быстро сошло с его лица, ведь думая об учениках он не мог не вспомнить о случившемся днем инциденте.

«Малыш Шалфей…»

Открыв глаза, Лавр взглянул на список с именами своих учеников и на их табели с успеваемостью. Малыш Шалфей был плох абсолютно во всем, у него ничего не получалось с первого раза.

«Может, это своего рода та же гениальность?», — предположил Лавр, не веря, что кто-то действительно может быть так плох в магии.

Но факты на лицо — малыш Шалфей донельзя бесталантлив.

«Я бы даже сказал, что подозрительно бесталантлив…»

— Профессор Лаурус? — послышалось со стороны дверей. В образовавшейся между ней и косяком щели появилась голова малыша Шалфея. — Вы все еще здесь?

Лавр сел ровнее.

— Да, малыш Шалфей, заходи.

Мальчик послушно переступил порог. За ним растянулся длинный пустой коридор.