Скрытый Пророк

С места, где он стоял, небесное войско казалось всего лишь роем мошкары. Ульдиссиану не верилось, что он когда-то боялся их. Он вдохнул воздуха и сдул крылатых воинов назад в разрез в небесах. Ребяческий восторг охватил бывшего фермера, пока он наблюдал, как безукоризненные боевые ряды смешивались в кучу и ангелы нестройными кипами исчезали в разрезе.

Ульдиссиан.

Голос донёсся снова, и на этот раз он узнал его. Дракон, Траг’Оул. Однако, хотя создание не было его врагом, сын Диомеда не видел причин отвечать на зов существа. Траг’Оул не сумел защитить Санктуарий; он, как и все остальные, был не вправе говорить Ульдиссиану, что ему делать с его миром.

Земля затряслась снова. Раздражённый, Ульдиссиан приказал тряске уняться. Она унялась… И тут же возобновилась.

Он направил всю свою силу, подчёркивая, что дрожание должно уняться. На этот раз всё прошло, как надо.

И тогда Ульдиссиан повернулся к двум остававшимся ангелам, но оказалось, что Тираэль пропал. Только Инарий остался.

Не придавая значения внезапному отбытию второго ангела, Ульдиссиан подошёл к пленённому Пророку.

— Вы называете нас отродьями, — сказал человек. — Что ты скажешь теперь?

Но Инарий продолжал молчать — и это прибавило тревоги сыну Диомеда. Хотя мятежный ангел принял истинное обличье и потому не имел различимого выражения, в этот миг Ульдиссиан мог бы поклясться, что Инарий беззвучно смеётся над смертным.

Уверенность в этом ещё сильнее разгневала Ульдиссиана. Сфера раскололась, синий свет проник внутрь. Явно испытывая боль, Инарий упал на колени… Но чувство, будто он смеётся, не исчезло.

Ульдиссиан продолжил бы наказывать его за дерзость, но новая и более сильная дрожь охватила землю, достигая, насколько он мог ощутить, далёкого Кеджана и ещё более отдалённых мест. Он взглянул на Инария, но не нашёл, каким образом Пророк мог вызвать это.

Решив, что происхождение не имеет значения, Ульдиссиан направил свою силу на новое землетрясение и повелел ему прекратиться.

Но оно, напротив, усилилось вдвое. Небо тогда стало тёмно-алым; не прекращающие движения облака напоминали взбаламученную кровь.

Он снова взглянул на Инария.

— Что ты сделал? Говори!

Наконец ангел заговорил.

Я НЕ СДЕЛАЛ НИЧЕГО.

Огромная расщелина в земле открылась к югу. Зигзагами, но неуклонно она потянулась к столице. Ещё одна щель раскрылась по правую руку от Ульдиссиана.

Третья образовалось рядом с эдиремом.

Действуя инстинктивно, Ульдиссиан использовал свой дар, чтобы заставить последнюю затянуться. От приложенного усилия он чуть не потерял сознание, и, что ещё было хуже, пока он приходил в себя, дрожание становилось всё неистовей. Он чувствовал растущий страх его приверженцев, и хотя он пытался утихомирить землю вокруг них, она, напротив, вздымалась и опускалась, и покрывалась трещинами.

С колотящимся сердцем Ульдиссиан направил всю волю на то, чтобы создать порядок, но случилось противоположное. Земля под ним начала проседать. Он отскочил в сторону как раз вовремя.

Прямо на глазах у сына Диомеда то, что осталось от Собора Света, провалилось в недра земли. Сфера с Инарием провалилась тоже; исчезая в обломках, ангел равнодушно взирал на Ульдиссиана.

Ульдиссиан стоял в ошеломлении, не зная, что делать дальше. Санктуарий вокруг него разваливался на части — и он ничего не мог с этим поделать. Не мог он и понять, почему. Со своими изумительными силами он так легко сумел отвернуть Высшее Небо и Пылающий Ад, но теперь какая-то страшная сила делала то, что он боялся, что вызовет их борьба. Если не Инарий, то кто был виновен? Ульдиссиан не ощущал никакой огромной магической силы, которая могла бы вызвать такое бедствие.

Борясь не только с расширяющейся катастрофой, но и с собственным растущим страхом, Ульдиссиан наложил всеобъемлющее заклинание на всё сущее в Санктуарии. Уж он добьётся порядка. Он заставит мир восстановиться.

Но вместо порядка ему довелось наблюдать с ужасом, как луга к югу вздымаются ввысь. Образовался движущийся холм, раздувшийся в огромный земляной пузырь, который затем взорвался с яростью вулкана. Облака в небе завертелись во всё крепнущем круговороте, который обещал превратиться в колоссальный вихрь. Синие молнии засверкали над столицей и джунглями.

И только тогда Ульдиссиан понял, что он сам виновен во всём этом. Не Инарий. Не войска Высшего Неба и не звериные толпы Пылающего Ада.

Он, Ульдиссиан уль-Диомед, был виновен в неминуемой гибели Санктуария.

Теперь это было так очевидно. Ульдиссиан чувствовал, как колотится его сердце, как кровь несётся по венам. Казалось, в нём жило два человека. Один из них пытался думать связно, пытался сосредоточиться и найти решения.

Но второй, изначальный Ульдиссиан был тем, кто видел, как умирали любимые и разорялась земля. Кто был соблазнён демонессой, после чего утратил доверие к кому бы то ни было. Кто сталкивался с одним предательством за другим, в то время как желал лишь мира во всём мире.