Скрытый Пророк

Ратма ранее ощутил неохоту Ульдиссиана, когда Древний предложил искать союза с Инарием, и хотя сын ангела мало чего ожидал, он увидел, что даже Ульдиссиан недооценил то, насколько невозможен был успех. Отец Ратмы жил в своём собственном мире, но это был даже не Санктуарий… Это была фантазия в его собственном сознании.

И из-за слепого безумия Инария каждый должен был пострадать.

Ратма сделал последнюю отчаянную попытку:

— Отец, Тираэль не…

На этом он остановился. Инарий взирал на него сверху глазами, которые даже отдалённо не были человеческими, но пылающей энергией. В этот миг Ратма осознал пропасть между даже им самим и тем, кем был его отец. Мироздание подшутило, сделав их отцом и сыном; между Ратмой и поганкой было больше физической связи.

ТИРАЭЛЬ ИЛИ ТЫСЯЧА ТИРАЭЛЕЙ, ЭТОТ МИР МОЙ, ЛИНАРИАН! МОЙ.

Ощущение очень плотного закрытого пространства обуяло Ратму. Его отец сильно увеличился в размерах, очень быстро превратившись в гиганта.

Да нет… Вся комната выросла вместе с ангелом, что означало, что это отпрыск ангела изменялся. Без его ведома Инарий уменьшил Ратму до размеров крысы — и даже ещё меньших.

Крылатая фигура приземлилась и протянула руку к своему сыну. Дымчатая сфера немедленно образовалась вокруг Ратмы. Древний атаковал клетку всех магией, которой владел, но это ничего не дало. Один на один против отца он был ничем.

Крошечная сфера поднялась над полом и прилетела прямо в раскрытую ладонь Инария. К этому времени она была уже не больше горошины.

ТЫ ТАК ПОХОЖ НА СВОЮ МАТЬ, — сказал Инарий. — А ЖАЛЬ.

С этими словами он отправил сферу вместе с Ратмой в пустоту.

Глава шестнадцатая

Первым ударил не Инарий и не второй ангел. Эта честь досталась городу Кеджану.

Часовые почувствовали приближение горожан прямо перед рассветом на следующий день, но Ульдиссиан обнаружил их несколькими минутами ранее. Он сразу не сказал своим последователям и даже своим друзьям, вместо этого пытаясь придумать, что можно сделать, чтобы предотвратить потерю стольких невинных жизней.

К несчастью, мало что пришло на ум.

Когда доложили часовые, ему ничего не оставалось, кроме как позвать Мендельна и остальных, командование которым он доверял, и быстро обсудить, какие у них есть предложения по остановке грядущего несчастья. Они мало смогли добавить к его собственным идеям, да помимо Мендельна никто и не видел причины беспокоиться о судьбах кеджани.

— Ты попытался прийти с миром, — отметила Серентия. — Они не дали тебе такой возможности. Если б не было маликова зла, они нашли бы другой предлог предать тебя. Вспомни, как они атаковали тебя прямо во дворце принца Эхмада!

— Мы легко раздавим их, — высоким голосом произнёс Сарон.

Йонас кивнул в знак согласия, добавив:

— Как только они поймут, что не могут победить, мастер Ульдиссиан, они побегут. Это спасёт им много жизней.

— Но не слишком, — ответил сын Диомеда. — Отнюдь не слишком… — вдруг он посмотрел вверх. — Как ангелы и демоны, должно быть, смеются прямо сейчас, — особенно Ульдиссиана интересовал тот, кто был распознан как Тираэль. Это было точно то, чего он желал. Удерживать отродий вцепившимися друг другу в глотки, пока собратья не спустятся и не очистят мир от них.

А Инарий? Инарий вряд ли сидел сложа руки. Любопытное дело, но он больше всего беспокоил Ульдиссиана, — а также тот факт, что Ратма так и не вернулся. Ульдиссиан глянул на Мендельна и увидел по глазам, что того сейчас тревожат те же мысли.

Один из часовых коснулся его разума. Ульдиссиан отбросил прочь все мысли об Инарии… По крайней мере, на некоторое время.

— Всем быть наготове. Убедиться, что те, кто нуждается в защите, защищены. По моему сигналу выступаем им навстречу, — он не даст своим врагам диктовать ход битвы; что бы ни случилось, Ульдиссиан возьмёт на себя свою долю ответственности.

Сарон и Йонас побежали передавать его приказы остальным. Серентия пошла было за ними следом, но остановилась. Она посмотрела на Ульдиссиана.

Он сразу понял, что тревожило её. Ахилий оставил их ночью, но только для того, чтобы эдиремы, — от которых он был закрыт щитом, — не волновались всё больше от его присутствия. Тем не менее, охотник пообещал, что окажется рядом к началу столкновения.

— Он недалеко, — заверил её Ульдиссиан. Хотя на сыне Диомеда лежала немалая доля ответственности за сокрытие Ахилия от всех остальных, он поддерживал со своим другом связь, которую не могла установить даже Серентия. — Он будет на нашей стороне, скажем так.

Она кивнула в знак благодарности и поспешила прочь.

Мендельн взглянул на брата.

— Всё это неправильно, Ульдиссиан. Во многих смыслах эти люди не заслужили того, что произойдёт.

— Мы ничего не можем с этим поделать. Ситуация не в наших руках, Мендельн. Нам нужно защищать себя, не только ради себя, но и ради мира.

— Но если мы перебьём сотни людей потому лишь, что Инарий и другие навели их на ложный путь, чего будет стоить этот мир?

— Это неважно, — отмахнулся Ульдиссиан.