Читаем Скрытый смысл: Создание подтекста в кино полностью

Обряды должны пробудить у нас ассоциации с многочисленными обрядами первобытно-общинных племен — теми, которые кажутся кому-то пугающими, глупыми или суеверными. Обряды насельников Пандоры схожи с африканскими, индейскими, азиатскими, языческими, обрядами народов Океании, они нацелены на единение с землей и с Духом. И хотя эти ритуалы сильно напоминают песнопения и обряды в «Кинг Конге», там они должны были вселять страх, а в «Аватаре» — настраивать на то, чтобы мы стали на сторону духовных на’ви. Ни расизм, ни противопоставление головы и сердца, ни значение обрядов в фильме нигде не обсуждаются. Они не упоминаются впрямую, но рождают отклик на уровне подтекста.

Как и во многих научно-фантастических фильмах, подтекст в «Аватаре» заложен скорее в визуальном ряде, чем в диалогах. Прописанные в сценарии образы получают воплощение благодаря художнику-постановщику, операторской работе, изготовителям макетов. Мы можем пройтись по всем сценам этого фильма (или любого фильма с хорошим изобразительным рядом) с вопросами: «что означают эти образы? О чем они нам говорят? Какой более широкий и глубокий смысл заложен в истории о землянах, которым нужно вещество анобтаниум (буквально — «недостаниум»), залегающее под священным для на’ви деревом?

Рецензенты по-разному видели заложенные в фильме смыслы. Одни усматривали здесь «критику капитализма», другие — «ненависть к Америке». Третьи обнаруживали проблемы охраны окружающей среды и эксплуатации коренных первобытных народов[8]. Кто же прав? Вероятно, все, тем более что каждая из этих тем прекрасно укладывается в общую картину.

Начальные сцены фильма задают контекст: земляне на пути к Пандоре. Первое, на что мы обращаем внимание, — темные цвета. Космос темен. Темный космический корабль. В палитре одеяния и обстановки начальника земной колонии преобладают мрачные тона — серый, темно-синий, черный. Почему? Мы видим мир землян замкнутым, монохромным, плоским, рациональным. Это царство разума: планы, графики, секундомеры, тесные пространства, отсутствие простора для воображения. Рабочие должны соблюдать правила, выполнять указания и не отклоняться от цели. Все расписано, рассчитано и расчерчено.

Когда Джейк подключается к своему аватару, цветовая гамма моментально меняется. Ускользнув от кураторов, он в упоении пускается бежать. У него снова есть ноги! Мир становится безграничным, наполняется цветом и скоростью. Под ногами — рыхлая черная земля, в которую можно зарыться пальцами. Вокруг — яркие цветы и буйство зелени. О чем говорят нам эти визуальные образы? Это история о контрасте между жесткими правилами и воображением, ограничениями и свободой. Даже горы здесь свободно парят над землей.

Когда перед нами открывается подлинный мир этой планеты, мы видим, насколько он прекрасен и полон чудес. Углубляясь в него, мы любуемся водопадами, крутыми горами, разноцветными птицами, огромными животными и деревьями. Он зеленый, изобильный, влажный. Там все растет и разрастается до гигантских размеров — и животные, и растения, и деревья. Это объемный мир, где жизнь выходит за рамки регламентов и физического пространства планеты. На’ви верят в посмертную жизнь, они глубоко духовны, для них священна вся природа и ценны узы, связывающие их с животными и между собой.

На’ви определенно должны ассоциироваться у нас с коренными первобытными народами, в частности с американскими индейцами. Они пользуются стрелами, иногда отравленными. Перед сражением они наносят на лицо и тело боевую раскраску. Они устраивают песнопения. Они издают леденящий кровь боевой клич, устремляясь в бой верхом на коне или птице. Они носят набедренные повязки, красочные головные уборы с перьями и бусинами. Они учат Джейка своим обычаям, Джейк проходит обряд инициации: у индейцев точно так же молодые учатся у старших и совершают обрядовый переход из юнцов в мужчины. Противопоставление двух миров становится все отчетливее и резче: Джейк мечется между военной базой и на’ви, пока база не начинает казаться ему сном, а зеленая планета — единственной явью.

В «Аватаре» перед нами проходит целый ряд образов доверия. Глубокие расщелины опасны, однако деревьям, как выясняет Джейк, можно доверять — можно доверять листьям, своему наставнику и даже животным, когда установишь с ними контакт.

Мы видим духовные образы. Прежде всего, это белые, парящие в воздухе семена. Образ семени присутствует в самых разных религиях. Иисус Христос сравнивал духовное пространство (Царство Божие) с горчичным зерном, которое, хоть и мал`о, вырастая, становится деревом — точно так же растет и развивается наша вера и духовное начало. Семечко — это жизнь, которая готова проклюнуться и расти; вот и жизнь Джейка прорастет, потом разрастется и расцветет.

Когда Нейтири — на’ви, назначенная затем главному герою в наставницы, едва не убивает Джейка, его облепляют излучающие мир и свет семена. Джейк сразу понимает, что он избран, что его должны признать и оставить в живых.

Специалист по мифологии Джейн Смит находит в этом образе ряд дополнительных смыслов:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Коварство и любовь
Коварство и любовь

После скандального развода с четвертой женой, принцессой Клевской, неукротимый Генрих VIII собрался жениться на прелестной фрейлине Ниссе Уиндхем… но в результате хитрой придворной интриги был вынужден выдать ее за человека, жестоко скомпрометировавшего девушку, – лихого и бесбашенного Вариана де Уинтера.Как ни странно, повеса Вариан оказался любящим и нежным мужем, но не успела новоиспеченная леди Уинтер поверить своему счастью, как молодые супруги поневоле оказались втянуты в новое хитросплетение дворцовых интриг. И на сей раз игра нешуточная, ведь ставка в ней – ни больше ни меньше чем жизни Вариана и Ниссы…Ранее книга выходила в русском переводе под названием «Вспомни меня, любовь».

Бертрис Смолл , Линда Рэндалл Уиздом , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер , Фридрих Шиллер

Любовные романы / Драматургия / Драматургия / Проза / Классическая проза
Человек из оркестра
Человек из оркестра

«Лениздат» представляет книгу «Человек из оркестра. Блокадный дневник Льва Маргулиса». Это записки скрипача, принимавшего участие в первом легендарном исполнении Седьмой симфонии Д. Д. Шостаковича в блокадном Ленинграде. Время записей охватывает самые трагические месяцы жизни города: с июня 1941 года по январь 1943 года.В книге использованы уникальные материалы из городских архивов. Обширные комментарии А. Н. Крюкова, исследователя музыкального радиовещания в Ленинграде времен ВОВ и блокады, а также комментарии историка А. С. Романова, раскрывающие блокадные и военные реалии, позволяют глубже понять содержание дневника, узнать, что происходило во время блокады в городе и вокруг него. И дневник, и комментарии показывают, каким физическим и нравственным испытаниям подвергались жители блокадного города, открывают неизвестные ранее трагические страницы в жизни Большого симфонического оркестра Ленинградского Радиокомитета.На вклейке представлены фотографии и документы из личных и городских архивов. Читатели смогут увидеть также партитуру Седьмой симфонии, хранящуюся в нотной библиотеке Дома радио. Книга вышла в год семидесятилетия первого исполнения Седьмой симфонии в блокадном Ленинграде.Открывает книгу вступительное слово Юрия Темирканова.

Галина Муратова , Лев Михайлович Маргулис

Биографии и Мемуары / Драматургия / Драматургия / Проза / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Документальное / Пьесы