Скрытый террор

И вот теперь здесь, на похоронах Дэна, когда прошло уже десять лет с момента произнесения этой речи, отец Минтон никак не мог вспомнить, что же именно сказал тогда Джон Кеннеди. Но впечатление, произведенное им на аудиторию, он помнил хорошо. Он еще подумал тогда, что, если бы этот человек попросил присутствовавших взобраться на крышу небоскреба и прыгнуть оттуда головой вниз, все до одного сделали бы это. Вот в чем была загадочная и притягательная сила Кеннеди.

Теперь наступил черед отца Минтона. Ему предстояло отслужить заупокойную мессу. Он любил этот обряд, потому что он предоставлял католической церкви возможность обратиться со словом божьим к народу и еще раз подтвердить, что мирская жизнь — это не все. Сказать, что Дэну не нужно было бояться смерти, и он ее не боялся.

Вот о чем все время думал отец Минтон с того самого момента, когда впервые услышал в Женеве об убийстве Дэна. И ему удалось сказать почти все, что хотелось, хотя три раза он едва сдерживал слезы, и прихожане боялись, что он вообще не сможет довести службу до конца.

Через неделю после того, как Дэна похоронили у серебристого клена на кладбище св. Марии, Рей сбросил с себя строгий деловой костюм и вновь облачился в привычные спортивные брюки и рубашку. Вернувшись как-то после обеда в магазин Кесслера, он обнаружил там записку: «Зайди в торговую палату. С тобой хочет поговорить Фрэнк Синатра».

«Ну, конечно, — подумал Рей, — Так я и поверил».

Правда, времени с момента похорон прошло не так уж много, и вряд ли кому-то взбрело бы сейчас в голову подшучивать над семьей Митрионе. Поэтому Рей все же решил наведаться в торговую палату. Там ему велели прийти еще раз в половине восьмого. Он так и сделал. Ровно в 7.30 позвонил агент знаменитого певца и сказал, что Синатра прочел в газетах о двойной трагедии: убийстве отца семейства и горе вдовы, которой предстоит теперь воспитывать пятерых детей на одну лишь государственную пенсию. Певец предлагал прилететь в Ричмонд и выступить в концерте, сборы от которого пойдут ты воспитание сирот.

У Синатры был лишь один свободный день — 29 августа. Поэтому, несмотря на удушливый зной и отпускной период, концерт был назначен на 9 часов вечера именно в этот день.

Около восьми вечера все звезды прилетели на флагманском самолете «Кэл-джет эйруэйс» — чартерной компании, входившей в состав корпорации «Синатра энтерпрайз». Их встречали пятьсот поклонников, столпившихся на взлетно-посадочной полосе. Представители прессы были заранее предупреждены, что никаких интервью не будет, но один предприимчивый телерепортер из Дейтона все же вынудил Синатру сказать: «Мы просто обязаны воздать должное таким, как он, — людям, беззаветно преданным своей стране».

В тот вечер исполнительское мастерство Синатры было столь же блистательно, сколь и великодушен порыв, побудивший его прилететь в Ричмонд. Когда в 11 часом он вышел на сцену, в зале стояла 40-градусная жара. Синатра смахнул со лба капельки пота и пропел с десяток своих стандартных песенок.

Публика устроила ему настоящую овацию. Зажгли свет. Синатра сделал несколько шагов вперед и произнес заранее подготовленную речь: «Я не был знаком со славным сыном Ричмонда — Дэном, — начал он. — И все же я считаю его своим братом. Потому что все мы — и вы, и я, и Джерри — братья. Потому что все американцы — братья».

Далее Синатра перечислил некоторые проблемы, стоящие перед Америкой: смог, студенческие волнения, уличная преступность, загрязнение воды — и продолжал; «Но если вы на минутку задумаетесь и вспомните Дэна Митрионе, вы поймете, что не все у нас так уж плохо».

Синатра призвал публику довериться любви и «крепкой вере во всевышнего» и закончил словами: «Я твердо знаю, что среди вас, друзья, найдется немало людей с такими же качествами, как и у Дэна Митрионе. Хочу еще раз заверить вас, что среди людей, достойных уважения и памяти, Дэн Митрионе занимает у меня одно из первых мест».

Глава 2

Дэн Митрионе был направлен в Белу-Оризонти как один из участников кампании, начатой Дуайтом Эйзенхауэром против самого молодого и потенциально опасного противника США — Кубы. Начиная с 1959 года остров, расположенный в непосредственной близости от Соединенных Штатов (когда-то Джон Куинси Адаме называл его яблоком, которое под воздействием силы притяжения неминуемо упадет в руки американцев), находился под контролем Фиделя Кастро и его сторонников. Любопытно, что в разгар предвыборной кампании 1960 года большинство американских избирателей имели весьма смутное представление о Латинской Америке. Но одно они знали наверняка — это расстояние от Кубы до побережья Флориды. Комментируя эту навязчивую идею, Кастро говорил: «Вы, американцы, без конца повторяете, что Куба находится всего в 90 милях от Соединенных Штатов. Я же говорю другое: это Соединенные Штаты находятся от нас всего в 90 милях, и для нас это гораздо хуже».