Скрывая ложь

― Там, откуда я родом, принято быть добрым ко всем. Нужно относиться к людям так, как хотите, что бы они относились к вам. Я добра к вам и ожидаю от вас того же.

Ни Таннер, ни я не говорим ей ни слова. Это определенно не то, как устроена жизнь здесь.

― Возможно, следующее лето вы сможете провести в Колорадо, и мы узнаем друг друга лучше.

Теплая улыбка возвращается к Мэнди, и я понимаю, что пойду за ней куда угодно.

― Я принесу что-нибудь перекусить, и мы пойдем плавать. Вы присмотрите за Кейт, пока я буду на кухне?

Мэнди целует меленькую зеленоглазую девочку в лоб, сажает в кресло напротив нас и выходит.

Я смотрю на Таннера, но он, как обычно, смотрит в сторону, потерян где-то в глубинах своей головы и избегает нашего окружения. Украдкой поглядываю на девочку, и ловлю на себе ее любопытный взгляд. Мое сердце начинает учащенно биться снова, и я делаю глубокий вздох. Я пытаюсь отделаться от странного чувства, которое возникает у меня, и отвожу от нее взгляд. Смотреть на нее словно на солнце. Это трудно сделать более нескольких секунд. Я кладу голову на спинку дивана и закрываю глаза. В то время, пока я стараюсь не смотреть на девочку, она спрыгивает со своего кресла и поднимается ко мне. Я не обращаю на это внимание, пока ее маленькая ручка не хватает мою и крепко сжимает.

Я думал отдернуть руку, но ее прикосновение такое успокаивающее, что я не стал этого делать. Мое сердце продолжает учащенно биться, но мозг расслабился. Я сижу здесь, смотрю на наши сцепленные руки и слышу, как она начинает напевать ту же самую мелодию, что пела ее мать пару минут назад.

Когда я набираюсь смелости посмотреть на нее, то встречаюсь с ее изумрудными глазами. Пристальный взгляд, это способ, которым Кейт улыбается мне, и я знаю, что никогда не забуду это. Как будто чувствую, что я для кого-то важен.

Глава 1 Новая Жизнь

― Тебе уютно в этой комнате? Если нет, то домработница перенесет твои вещи в другую спальню.

Я изумленно открыла рот и медленно рассматриваю комнату, которую хотелось бы назвать своей. Четыре угла, двуспальная кровать ― первое, что бросилось в глаза, затем телевизор диагональю не менее пятидесяти дюймов.

― Вау. Лита, тут прекрасно.

Я не могу сдержать улыбку в голосе, когда иду и открываю дверь в собственную ванную комнату. Я осматриваю ее, прежде чем шагнуть назад, до сих пор очарованная всем. За такую комнату можно умереть в любом возрасте, но в двадцать, я чувствую себя недостойной всего, что меня окружает.

― Лита, я надеюсь, что вы не влезли в неприятности из-за меня, ― говорю я, и моя рука скользит по совершенно новому комоду.

Лита улыбается мне.

― Никаких проблем, милая. Я была счастлива, что ты согласилась остаться у меня. С тех пор как мои мальчики съехали, этот дом для меня стал одиноким.

Я вздыхаю, поскольку ее слова отдаются болью в моей груди. Как Лита, я чувствую себя очень одиноко и удивлюсь ― не в первый раз ― если эта боль станет когда-нибудь легче.

― Спасибо тебе, Лита. Я рада быть здесь, ― мой голос слегка дрожит, но Лита либо не замечает этого, либо слишком добра ко мне и притворяется, что не замечает.

― В любое время, моя дорогая. У тебя есть номер моего сотового, если вдруг меня не будет дома. Я не хочу, чтобы ты стеснялась звонить мне, если тебе что-нибудь понадобится. Теперь я твоя семья, а семья всегда помогает друг другу.

К моему удивлению, я лишь слегка улыбаюсь для Литы. После напоминания о потере моих родителей, я не была уверена, что смогу улыбнуться. Лита подходит и укутывает меня в свои крепкие объятья, а потом разворачивается, и без всяких слов, оставляет меня в моей новой комнате.

Мои родители были состоятельными, но многие люди не знали этого. Родители были всесторонне реалистами, даже в выборе дома, в котором я выросла. Ломанам, или может только Лите, мерещатся проблески их денег. Моя спальня яркий тому пример. Моя мама ненавидела бы эту комнату, также как она ненавидела бы, что я живу здесь. Так это или нет, но Лита ― это все что у меня есть.

Четыре года назад, меня настиг первый удар, когда моей маме диагностировали рак шейки матки, и она умерла спустя несколько месяцев. Второй раз жизнь ударила меня шесть недель назад, когда мой отец скончался от инсульта. И вот я одна, двадцать лет от роду, без родителей и без братьев и сестер. Единственной родственницей, с которой нас связывали кровные узы, была тетя, живущая в штате Мэн и которую я видела всего несколько раз.

Тетя Лита не моя тетя. Лита вышла замуж за Джеймса Ломана, они дружили с моим отцом с детства. Из того, что мне рассказывали, я узнала, что мой отец и Джеймс были неразлучны со времен, когда были маленькими мальчиками, пока шестнадцать лет назад Джеймс не погиб в автокатастрофе.

Они оба выросли в богатом пригороде Сан-Франциско, но покинув свои дома, они отправились на учебу в колледж Беркли, Университет Калифорнии. Там и познакомились мои родители, и там же дружба моего отца и Джеймса начала изменяться.