Скрывая улики

Когда речь заходит о деньгах, все мои друзья придерживаются одной и той же точки зрения. Каждый искренне убежден в том, что лично ему денег не хватает, в то время как у меня их слишком много.

– Послушай, Винс. Именно так я зарабатываю себе на жизнь. Видишь ли, я юрист и по части зарабатывания денег имел в институте оценку «отлично».

– Ты хочешь денег? Чудненько. Это не проблема. Ширли!.. – Он театрально заломил руки, взывая к закрытой двери своего кабинета. – Мы не станем делать пожертвование в сиротский фонд. Я тут должен заплатить крутому адвокату. – Он с отвращением взглянул в мою сторону и сокрушенно покачал головой. – Глупые сироты вообразили, будто имеют право кушать трижды в день.

Не было никаких сомнений в том, что Винс придуривается. Это было бы ясно даже тому, кто не в курсе, что у него в жизни не было секретаря по имени Ширли. Но, с другой стороны, я вовсе и не надеялся заработать здесь денег, просто мне было интересно, как будут развиваться события. Именно поэтому я и согласился на гонорар в виде пончика с повидлом. Надо знать Винса: для такого человека, как он, отдать свой пончик с повидлом – уже подвиг.

Винс поделился со мной своими мыслями по поводу ситуации, в которой оказался его сотрудник Дэниел Куммингз. Как выяснилось, редактор понятия не имел, почему убийца выбрал в качестве посредника именно этого репортера. С одной стороны, газета расходилась сумасшедшими тиражами, и это не могло не радовать. С другой стороны, Винс чувствовал себя неуютно при мысли о том, что его издание оказалось втянутым в темную криминальную историю.

– В течение последних двух недель в редакции ошивается больше копов, чем журналистов, – сказал он.

– Но ты ведь помогаешь им в расследовании, разве не так?

– Разумеется. Я надеюсь, что нам нечего опасаться. У Дэниела единственный источник информации – это сам убийца, причем журналист понятия не имеет, кто он такой.

– В таком случае что тебя смущает? – спросил я.

– Сам толком не знаю. Вроде бы, ничего конкретного, но… кто знает, к чему все это приведет? Какой еще помощи могут потребовать от нас копы?

Сегодня я не узнавал своего приятеля: обычно Винс выглядел гораздо более уверенным в себе.

– Ладно, я послежу за ситуацией, – пообещал я. – А для начала мне хотелось бы переговорить с Куммингзом.

– Я уже предупредил его, что ты захочешь с ним поговорить. Только приготовься к тому, что он не станет прыгать от радости.

– Вот как? И почему же?

– Похоже, он считает тебя грандиозным геморроем на свою задницу.

– Надеюсь, это не ты меня так ему отрекомендовал?

– Ну, не совсем так. Я сказал не «грандиозный», а «величайший» геморрой. Больше всего этот парень опасается, что ты начнешь совать нос в его работу.

– И в мыслях такого не было. Кстати, он хороший репортер?

– Плохих не держим. Когда ты хочешь с ним встретиться?

– Как насчет завтрашнего утра? Скажем, около одиннадцати? А сегодня вечером мне хотелось бы взглянуть на его статьи по поводу этих убийств и заодно почитать все, что писали на эту тему другие издания.

– Это я тебе обеспечу, – сказал он. – Лори уже вернулась?

– Нет, – я покачал головой.

– Надо думать, если бы ты нашел себе клиентов и немного повкалывал, ей бы не пришлось искать заработок на стороне. А кстати, почему бы тебе не привлечь ее к нашему делу?

В прошлом Лори была кадровым офицером полиции, а с недавних пор стала частным детективом. Однако я не уверен, что она захочет заниматься этим делом.

– Ну, во-первых, это пока еще никакое не «дело», – возразил я. – А во-вторых, за свою работу она предпочитает получать вознаграждение в купюрах, а не в пончиках.

– Глупые женщины, сами не знают, от чего отказываются! – С этими словами он затолкал себе в рот здоровенный, облитый глазурью пончик.

* * *

Тара поджидала меня возле порога. В зубах она держала теннисный мячик, прозрачно намекая на то, что в течение двух дней я не удосужился вывести ее в парк. Пришлось выложить газеты, которыми снабдил меня Винс, и отправиться на прогулку.

Наш путь лежал в сторону Истсайд-парка, что в пяти минутах ходьбы от моего дома. Именно в этом доме, который находится на Сорок второй улице в городе Паттерсон, штат Нью-Джерси, я и вырос. Именно с этими местами связаны самые дорогие для меня воспоминания – пожалуй, единственные воспоминания, которые вообще имеет смысл хранить в памяти.

По дороге в Истсайд-парк я, как всегда, вспомнил старых друзей и то золотое время, которое мы провели вместе. Здесь мы играли в бейсбол, в футбол и теннис, изо всех сил стараясь выглядеть крутыми, чтобы произвести впечатление на девочек.

Во время прогулок с Тарой я из детского суеверия никогда не хожу в район Ист-Хай. Его мы с друзьями всегда недолюбливали, поскольку в самом названии, которое буквально означает «восточное шоссе», присутствует намек на возможный отъезд из Паттерсона, а никто из нас никуда уезжать не хотел. Словно в подтверждение нашей правоты, район впоследствии переименовали в Элмвуд-парк.